– Еще одну минуту, мадемуазель. – Опередив ее, я взялся за дверную ручку. – Мы много о чем поговорили этим утром, но главных слов так и не произнесли. Прошу вас – скажите их.

– Позвольте мне пройти.

– Нет, я сторожу дверь и скорее умру, чем выпущу вас, пока вы не произнесете того, что я желаю услышать.

– Чего же вам надо?

– Те слова, без которых я умираю. Я должен их услышать, и вы не посмеете более держать их в душе.

– Мистер Мур, я не понимаю, о чем вы. Вы не похожи на самого себя…

Видимо, я утратил самообладание, потому что мисс Килдар испугалась. И хорошо: чтобы добиться своего, Шерли надо напугать.

– Все вы понимаете. И впервые я стал самим собой! Я стою перед вами не как учитель, а как мужчина. Как джентльмен, позвольте напомнить!

Мисс Килдар вздрогнула и положила свою ладонь поверх моей, словно намереваясь стряхнуть ее с дверной ручки, но безуспешно: ее хрупким пальчикам легче было бы разжать стальные тиски. Видя свое бессилие, она отступила.

Я сам не понял, что со мною произошло, но ее волнение перевернуло мне душу. Меня более не смущало ни ее состояние, ни земли, я вовсе о них не думал, они утратили всякий смысл, стали не более чем глупой безделицей. Осталась лишь она одна – юная точеная фигурка, живое воплощение изящества, величия и девичьей скромности.

– Дитя мое… – промолвил я.

– Наставник, – тихо отозвалась она.

– Я должен кое-что вам сказать.

Мисс Килдар опустила голову, и пряди скрыли ей лицо.

– Я должен сказать, что за четыре года вы пробрались в сердце своему наставнику, и отныне это сердце ваше. Я околдован вами наперекор здравому смыслу, опыту, бедности и разнице в положении. Ваш облик, ваши речи и жесты, все ваши изъяны и достоинства – хотя какие достоинства, скорее прелести, вы же не чопорная дама… – все это так поразило меня, что я вас полюбил. Я люблю вас всей душой. И более не властен этого скрывать.

Она силилась ответить, но не могла подобрать слов. Хотела отшутиться, но не получилось. Я неистово повторял, что люблю ее, люблю…

– Понятно, мистер Мур, и что теперь? – наконец спросила она, вроде бы с недовольством, но дрогнувший голос выдал ее.

– И вам нечего мне сказать? Вы совсем не питаете ко мне любви?

– Разве что самую малость.

– Не мучайте меня. Мне не до шуток.