— Конечно, иди.

— Что ты задумала? — нахмурился он.

— Я задумала? — на губах Юли заиграла презрительная усмешка.

— Нет, — он сел обратно, чувствуя себя собакой на сене. — Так не пойдет. Ты все неправильно поняла.

Юля рухнула на подушку.

— Не мучай меня, пожалуйста, — она, путаясь в мелких петлицах, застегнула пару пуговиц. — Иди… За билетами.

Роберт тяжело вздохнул.

— У меня столько вопросов к тебе на самом деле.

— Потом задашь, иди, — Юля улыбнулась. — Мне нужно немного отдохнуть.

— Укрыть тебя?

В Юлиных глазах промелькнуло нечто незнакомое Роберту. Опять вспомнился Артур, и его слова: «На мужчин она смотрела как на пустое место». Юля продолжала улыбаться, хотя уголки ее губ подрагивали. Роберт чувствовал себя так, будто его только что выгнали из Букингемского дворца.

— Я сама, спасибо, — ее улыбка напрягала до невозможности, взгляд не соответствовал движениям губ. — Мне нужно больше двигаться.

Роберт встал и, не оглядываясь, вышел из палаты.

Слез не было, грудь сдавило так, словно Юлю обнял медведь. Она еще долго смотрела на дверь, не в силах до конца поверить в случившееся. Обрывки разговора прокручивались в голове, осмыслялись, принимали разные формы и приобретали четкую сущность: «Вот и все! Грабли, как инструмент самообучения для несостоявшейся леди Фаррелл, в студию! Очередная попытка стать слабой и хрупкой с треском провалилась. Козел ты, а не львенок! Какая-то беспроигрышная лотерея на мелкий рогатый скот». Усилием воли, она повернулась набок, села и с тоской посмотрела в окно. От аромата парфюма Роберта, все еще витавшего в воздухе ее замутило. Юля перебралась ближе к спинке кровати и, схватившись за опору, встала. Она дошла до окна, вцепилась в ручку нового стеклопакета и распахнула его настежь. Промозглая сырость с порывом ветра ворвалась в палату. Юля, запрокинув голову, хватала воздух ртом, как рыба, выброшенная на песок: «Будь с ним! Это что, фирменная фраза семейства Фаррелл? Я вам мячик, что ли, мистеры? Как я могла поверить тебе, львенок?»

Юля не знала, откуда взялись силы, но уже через мгновение она стояла коленями на подоконнике и смотрела вниз с пятого этажа, рыдая в голос. Мужские сильные руки стащили ее с окна, и Юля утонула в объятьях Эдварда.

— Что ты делаешь, глупая, любимая моя девочка! Твоя жизнь — моя жизнь! Что случилось? Скажи мне? — сыпал он по-английски.

— Роберт бросил меня! — крикнула Юля ему в лицо, вырываясь из стального обруча рук. — Ненавижу его! Трус, ничтожный трус!

— Никто тебя не бросал! — выкрикнул Эдвард и встряхнул ее так, что Юля охнула от боли. — Прекрати истерику!