— Кира!
Она оборачивается, а Роман застыл у капота. Неугомонный ветер путает его волосы.
Больно смотреть в его лицо, как прямо на солнце больно поднимать взгляд. Иссушенное усталостью, оно искажено выражением несовместимости: нерешительностью и бешенством.
Кира знает, что он не злится на нее. Из ледяной клетки грудины вырываются рыдания, но почему-то слезы тают до того, как выкатятся из глаз.
— Что, Кира? — оборвано кричит Рома. — Что… такое? Я сделал что-то не то?!
— Все то, — шепчет она, — все то.
Непонятно, различает ли он ее ответ.
Вот и препятствие. Карелин всегда делает все то. Для нее. Она все готова принять, что он делает. Это всегда оборачивается преимуществом для него.
— Тогда… Почему ты убежала! Почему!
Он вытирает рот рукой, и берет курс по прямой на девушку. Она тут же делает шаг назад, и Карелин дерганно останавливается.
Выглядит столь потерянным и беспомощным, что у Киры над ребрами все рвется наружу. Она хочет пойти обратно к нему, но не может!
— Ничего! — кричит она в ответ. — Мне нужно успокоиться. Одна минута! Просто успокоиться!
— От чего! — ревет он громом столь внезапно, что, кажется, земля под ними способна пошатнуться. — От чего тебе успокаиваться!
Слезы наконец-то собрали достаточно влаги, чтобы вырваться наружу.
Ну вот. Теперь Кире придется сказать. Потому что она больше не выдержит. Не может молчать.
— Непонятно, что ждать от тебя. Я не понимаю. Я не знаю! Все… как в тумане. Я не знаю, как чувствовать себя уверенной… дальше. Я все время сомневаюсь.
— Кира, подойди сюда, — заводит он и рукой показывает, как идти ей.
И он прав. Если она хочет обсуждений, это так не делается. Она стоит впереди машины, бесцельно и глупо. Мимо автомобили трассу обкатывают, а они с Карелином перекрикиваются.