— Че надо, еще раз?

— Да я мимо пробегал. Дай думаю, подъеду. Вижу, очередь посетителей уже разошлась.

— Посмотрел? Ну и проваливай.

В голову ударяет воспоминание, как ей это прокричал. Блядь, как с пацанами иногда с ней разговариваю. Она же ранимая на самом деле, какой бы стойкой не хотела бы казаться. Нежная, добрая. Самая мягкая на свете. Если бы столько уродов вокруг нее не крутилось, то не скрывала бы, насколько мягкая.

А я главный среди уродов. Я с Алисой должен быть, чтобы ее защитить, потому что уроды будут признавать авторитет.

— Чего злой такой? Я, кстати, Чернышевскую на днях видел. Не спросил у нее как там ваша война закончилась, решил тебя спросить.

Ну да, Фрезь, конечно же, ее видел. Он и с пингвинами в Антарктиде общается регулярно.

Ладно, они наверняка в одних кругах крутятся. Элитных. Там, где мне не особе место уготовано. Бабло не везде красную дорожку прокладывает.

Может поэтому замуж за меня и не очень хотела. Стыдно с таким оборвышом, как я. Хотя сказала, что хотела. В последний раз.

До того, как я все разрушил.

— А ты поменьше чатов всяких читай, там хрень пишут. Не было никакой войны. Мы обо всем договорились.

— Что-то это совсем не то, что она сказала.

— Ты только что сказал, вы не говорили об этом! — свирепею я.

Теперь мне из этого лощенного клоуна информацию вытягивать?

Вытяну.

— Я сказал, что я не спрашивал, — указательный палец выставляет Фрезь. — Алиса сама обьяснила. И вчера читаю, представляешь, Загродского садят. Вот это поворот.

— Мы тебе не лента сплетен тут. Что сказала она, говори?

Коля голову вправо склоняет, и ногу на ногу закидывает. Мать вашу, их где-то учат быть такими медленными.

— Ну, я не сплетничать пришел. И раз ты против… Спокойно-спокойно. Нельзя давление гонять после сотрясения.

— Переходи к сути, Фрезь, зачем пришел. Без фокусов.