На третий день в больничке приходит осознание. Вот как наркоты приход наваливает. Она не придет, а я без нее жить не буду.

Такой подставы еще не бывало.

Потому что неважно заставлю ли я ее или нет.

Жадные, извивающие черви в гнилой сердцевине моей требуют кое-чего конкретного. С деталями можно потом. А вот без конкретного — никак.

Чтобы сама меня хотела.

Чтобы оказалось и впрямь способна любить меня, как говорит.

Раньше, думал, с чего бы мне ей верить?

А теперь, думаю, я согласен даже обманываться. Если шанс есть, что правда может любить, то я все сделаю.

Только не знаю что.

Как слова обратно забрать?

Выиграл я!

Тянет вывернуть наружу жратву опять. Выиграл. И все потерял.

Может, это — оно. То, кем я являюсь?

Выигрываю и теряю. Лох.

Гребаная тачка даже разбиться нормально не дала. Может, Алиса прочитала, что у меня тут три царапины и посмеялась.

А че жалеть меня и впрямь? Спорил и требовал что-то выбирать. По больным точкам ей ударил.

Она мое имя на всю кругу кричала и сладко вертелась на члене, а я через пять минут давить на нее начал.

Чего я ожидал, что она малого бросит?

Я выкупаю, зачем она это все делает. Помогает всем вокруг, в пыль себя стирает. Ей никто не помог, когда надо было. Никто, твари! Но я исправить все должен. Есть я у нее теперь, неужто непонятно Алисе?

Как лицо ее обескураженное вспоминаю, так кожу со лба тянусь содрать. Я — толстокожий, пиздец. А тут как сопляк, что-то выяснял с ней постоянно.