Автомобиль сворачивает к обочине. Был бы при себе собственный телефон, уладил бы быстрее, но исходим из того, что имеем. Да и оставшийся путь занимает не так уж много времени. К тому же «клиент» почти готов. Гриша, и правда, один из самых преданных. Третий из тех, кто имел тупость посмотреть в сторону дочери прокурора, привязанный к металлическому стулу, глотает сопли и собственные зубы, прежде чем дает интервью на видеозапись. Пикантная кинушка отправляется к губернатору. С учетом того, что Акимова быстро хватились, глава региона должен быть уже в курсе о совместном темном прошлом на троих с участием своих родственников, а значит над проблемой уже думает, остается только дождаться ответной реакции, ничего лишнего расписывать не придется. В бумажном виде со всеми необходимыми подписями, вина с указанием соучастников тоже зафиксирована. И единственная моя проблема теперь заключается лишь в том, что придурок напрочь отрицает причастность себя и своих дружков к анонимке с анализом ДНК и визиткой фирмы, клянется и молится, что в действительности понятия не имели, кем именно является Тая, просто взяли то, что увидели и захотели – как гребанное стечение обстоятельств, простая случайность. Даже будучи под прицелом не сознается.

А значит…

– Кричи громче, сучка, – советую ему, припоминая слова.

Выстрел – всего один. Разряжает воздух. Оставляет запаха пороха, витающего в воздухе. На время притупляет войну в моей голове. И…

– Твою мать, Орлов! – вопит прокурор, чье присутствие все еще в наличие. – Нах*ра?! Нах*ра ты это сделал?!

Платонов хватается за голову, неверяще уставившись на все еще привязанный к стулу труп. Исходит красными пятнами от переизбытка напряга. От шока не сразу отходит. Сперва бросается к покойничку, осматривая простреленную дырку в его черепушке. Пялится на него с минуту, словно надеется, что тот все-таки оживет. Не оживает. А прокурор снова матерится, с досады пиная стул.

– Ссс… – оборачивается ко мне, не в силах закончить элементарное слово.

Явно не «Спасибо» имеет в виду.

Но мне пох*р.

– Спасибо потом скажешь, – салютую ему еще не остывшим стволом. – Когда Таю заберем.

– Да ты еб*нулся… – качает головой прокурор.

Опять на труп смотрит. С сожалением. Словно виноват в том, что он теперь в таком состоянии. В принципе, справедливо, учитывая его, пусть и косвенную, но причастность.

Что сказать…

Укрепляю семейные узы, как могу.

Тем более, что:

– В отличие от тебя, я себе новых врагов наживать не собираюсь. Чем их меньше в живых, тем проще. Он нас всех видел. И запомнил. В том числе, тебя. А нас тут как бы нет по всем официальным источникам. Вышел бы он отсюда сам, тогда твоим погонам точно хана, или вдруг тоже на Магадан захотел? – поясняю услужливо. – Если тебе станет легче, не думай об этом, лучше представляй, сколько еще таких дочек, как твоя, он успел оприходовать. Уверяю, им повезло не так сильно, как ей.