Шла зима, а страсть визиря к ней все не утихала. Она больше не пыталась противиться ему, приняв как должное, что должна покориться судьбе, пока нет возможности ее изменить. С наступлением нового года она инстинктивно поняла, что Ботвелл где-то поблизости, так что ее побег не за горами!

Но неделя проходила за неделей, пришла ранняя весна, а вместе с ней возникли проблемы на австро-венгерской границе, и султан решил отправить туда Чикала-заде-пашу.

Мухаммед III, крупный мужчина со светлой кожей, глубоко посаженными карими глазами и черными волосами, бородой и усами, был личностью непредсказуемой: то сама доброта, а то леденящая кровь жестокость. По своем восшествии на престол империи четырьмя годами ранее он приказал казнить девятнадцать своих братьев, самому старшему из которых было всего одиннадцать, и утопить в Босфоре семерых наложниц своего отца, которые имели несчастье забеременеть.

Про его неуемную тягу к плотским удовольствиям ходили легенды, и мать – венецианка Сафийе – потакала всем его прихотям, надеясь сохранить над ним контроль.

Однако у султана как у правителя были и достоинства. Он всегда поддерживал тех, кто был ему верен, и обращался с такими людьми с немалой добротой и щедростью. Обратив внимание на унылое лицо своего визиря, он спросил:

– Что сдерживает энтузиазм моего визиря? Год назад ты бы с радостью ухватился за подобное поручение.

Визирь вздохнул.

– Вы можете считать меня полным идиотом, владыка, но в прошлом году я взял вторую жену, и теперь меня огорчает мысль о разлуке с ней.

Глаза у султана заблестели.

– Да, я слышал. Говорят, она у тебя совершенно необыкновенная. Это в самом деле так?

– Она лишает меня всех сил своей красотой, – признался Чикала-заде-паша.

– В таком случае возьми ее с собой. Нет ничего необычного в том, что женщина сопровождает своего владыку во время боевой кампании.

– Благодарю вас, мой господин, но нет, – произнес визирь с неподдельным сожалением в голосе. – Если я возьму Инчили с собой, то не смогу сосредоточиться на выполнении задания государственной важности.

Султан усмехнулся.

– Благодарю за то, что ставишь интересы империи превыше собственных. Но скажи мне, друг мой, как ты не боишься оставлять Латифу и твою новую жену? Ведь они, несомненно, в твое отсутствие порвут друг друга на куски и разнесут твой дом по камешку.

– Нет, владыка! Это удивительно, но они как сестры. Несколько месяцев назад мне пришлось наказать Латифу, так Инчили налетела на меня как самка, защищающая своего детеныша. Я, разумеется, выпорол ее за непослушание.