Теперь визирь обратил свой взгляд на Катриону.

– Подойди сюда, Инчили.

Она обогнула низкий столик и остановилась перед ним. Притянув ее к себе на колени, визирь довольно вздохнул и принялся гладить, мять, пощипывать ее тело.

– Смотри на меня!

Она подняла на него свои изумрудные глаза и увидела то, чего всегда так боялась: зрачки его были расширены, в серо-голубых глазах плясали крошечные золотые огоньки. Он, по всей видимости, употребил изрядное количество своего снадобья, и теперь будет совершенно ненасытен в любви. Она задрожала, и он рассмеялся, словно прочитав ее мысли.

– Нам некуда спешить, любовь моя. Да мы и не будем, – произнес он тихо и проникновенно, и рука скользнула к ней между ног.

Катриона сразу же ощутила, как все силы уходят из ее тела, а вместо них возвращается уже знакомая апатия. Сначала его прикосновения были деликатными, но вскоре стали раздражать. Она попыталась было вывернуться из его объятий, но он удержал ее и усилил ласки.

Его умелые руки сделали свое дело: там, где они касались ее, Катриона начала испытывать тепло и негромко застонала. В это трудно поверить, но она уже была на грани потери контроля над собой и скользила в тот радужный мир, где на нее одно за другим накатывают изысканнейшие ощущения. От нахлынувшей страсти она становится совершенно разнузданной. Наверное, и ее накормили теми же самыми адскими снадобьями.

От этой мысли Катриона мгновенно пришла в себя и попыталась высвободиться, но он поднял ее с колен и уложил на цветные подушки. Ее белоснежная кожа словно светилась изнутри на фоне глубоких и богатых красок бархатов и атласов. Пока он медленно избавлялся от одежды, сердце Кэт колотилось как сумасшедшее от вида его длинных стройных ног с хорошо развитыми мускулами. Он встал на постели на колени, поднял ее ноги, положив их себе на плечи, проник языком туда, где только что побывали его пальцы. Убедившись, что она на грани потери сознания, он еще шире развел ей ноги и резко вошел в нее. Она облегченно вскрикнула, а он мощными толчками буквально разрывал ее, намеренно причиняя боль, но даже эта боль была частью невероятно чувственных ощущений, и Катриона кричала, металась, стонала, выгибалась дугой. Он ущипнул ее за сосок, потом укусил. Катриона взвыла от резкой боли и попыталась увернуться, но за дело взялся его горячий язык и стал неистово лизать, умеряя боль.

Ее била неистовая дрожь, и, не в силах больше сдерживаться, она уже готова была сдаться. Его страсть неудержимо разгоралась, и обрушилась такая чувственная мощь, какой она никогда еще не испытывала. Сладостная мука закончилась внезапно: Кэт вдруг почувствовала, что куда-то падает, куда-то в мирную темноту забытья.