В палате как-то странно, но волнующе пахло. Так, как, наверное, не должно было пахнуть, и все же, первое, что Наденька уловила, еще толком не проснувшись, был этот аромат. Высунув нос из-под тонкого одеяла, она принюхалась, а затем и прислушалась. Тихий тягучий звук она поначалу приняла за гудение ветра в трубах, но когда приподнялась на локте, то увидела сидящую в углу Заю.

На столике рядом с ней стояла чашка, из которой поднимался тоненький сизый дымок. Закрыв глаза, с прямой спиной и сосредоточенно-сжатыми губами, девушка "гудела", и непонятно было, как она успевала сделать вздох, чтобы ее "пение" не прекращалось.

— И давно ты тут поешь? — спросила Надя, устраиваясь поудобнее.

Зая ахнула:

— Ты проснулась? Как себя чувствуешь?

— Ужасно, — честно призналась Надя. — Все болит, как будто меня поленом били.

— Ты все помнишь? — осторожно спросила Церен, пересев на уголок кровати.

— К сожалению, да… — Чарушина сглотнула. — Дашь воды?

— Сейчас! Я тебе тут кое-что принесла. — Зая полезла в пакет и достала термос.

— Джомбу?! — ужаснулась Надя. — Не сейчас, я умоляю! Лучше воды! Клянусь, отдам полцарства за стакан воды!

— Шутишь еще… — На глаза Заи навернулись слезы. Она шмыгнула носом и совсем по-детски скривила рот.

— Ну-ка, отставить истерику! — зашипела на нее Чарушина и тут же рухнула на подушку.

— Что, голова? — вскинулась Зая.

— И голова, и седло… — отмахнулась Надя. — Чем это ты занималась там в углу?

— Это медитация такая, — Зайка скрутила пробку с бутылки минеральной воды и взяла стакан. — У нас на Новый год традиция есть, то есть, ритуал. Называется "Огонь путника". В нем мы просим о продлении жизни и…

— Ты что, для меня это делала?

Зая отвела глаза и покраснела.

— Ах, ну да, конечно… Все правильно, Заюш! — пробормотала Надя. — Я помню.

Да, она вспомнила все, как только очнулась в карете скорой помощи. Залесский попытался залезть в салон вслед за носилками, но женщина-врач, маленькая и худенькая на вид, гаркнула на него так, что Надю прошиб пот. Разумеется, Наденька предпочла бы вновь впасть в беспамятство и предаться воспоминаниям о своих мечтах рядом с Ржевским, но врач стала светить ей в глаза, раздвигая ее веки твердыми и сильными пальцами, ощупывать голову, мерять давление и задавать разные вопросы, которые к произошедшему не имели никакого отношения.

В больнице ее сразу же отправили на осмотр, и Наденька смирилась с тем, что сейчас для всех этих людей в белых халатах она всего лишь пострадавшее тело. Но в глубине души она знала, что, кроме тела, пострадала вся Надя Чарушина, целиком и полностью.