Она замолчала и смерила меня испытующим взглядом. Я растянула весёлую улыбку и раскрыла ладони ей навстречу.

– Как легко можно заблуждаться.

– Я так понимаю, можно не продолжать? Ты показалась мне умной женщиной, тем более психолог? Не хотелось бы разочаровываться в коллегах…

Я сделала шаг к ней и прищурилась.

– Над разочарованием я не властна. Но ты верно заметила: у Мирона своя голова на плечах, и он ею хорошо пользуется. Как и я своей! Наверное, вам всем также известно, что между нами с господином Заварским было пари, срок которого вышел вчера…

Алёна недоумённо свела брови.

– О-о, неизвестно? Ну вряд ли это тебе интересно… Кстати, выиграла я!– самодовольно улыбнулась и расправила плечи.– А условием было то, что ваш «завидный холостяк» оставит меня в покое навсегда! Потому что я уже не знаю, как оправдываться перед своим мужчиной! К сожалению, сработало честолюбие: Мирон назвал меня трусихой, вот на спор и согласилась на три встречи, в которые он попытается меня чем-то да соблазнить. Глупо, но слово всегда держу.

Алёна поднялась, прищурилась и спросила:

– Это правда?

– А почему ты думаешь, Мирон спал у Григория?– снова развела руки я, всем своим видом показывая, как меня саму уже достала эта ситуация.– Вчера была последняя встреча, а он так и не затащил меня в постель.

– Несмотря на то, что у тебя есть мужчина, ты с ним всё же переспала,– заметила она.

Игра не шла. Нужно было кое в чём признаться.

– Верно, потому что была пьяна в стельку, как и весь мой коллектив. Поссорилась со своим другом… А Мирон был так настойчив… Ну да, гульнула разочек – не делает мне чести, но, когда он неожиданно нашёл меня на работе и устроил целый спектакль, конечно, я решила утереть ему нос и согласилась на пари… Надеюсь, он гордый: проиграл – отстанет. Всё уже закончилось, слава богу! Я устала от него, и больше не хочу это обсуждать… Буду благодарна, если подскажешь, как я могу быстро добраться до Ростова?

Она расслабленно опустила плечи, морщинки на лбу разгладились. Поверила. Снисходительно окинула меня с головы до ног и сдержанно сказала:

– Я скажу Мише, что тебе стало плохо, он отвезёт.

– Мирона можно не будить,– довольно улыбнулась я.

А когда она вышла, силы покинули тело. Я попятилась и рухнула на край кровати.

«Ну что, наигралась, гордячка? Нос ты ему хотела утереть? Кому утёрла-то?»

Я положила ладонь на грудь и закрыла глаза. Боль уже расползалась чёрной дырой внутри, затягивая в себя последние ошмётки оптимизма. Чувствовала, как сердце разламывается на куски, бешено колотится. И больно было, оттого что сама подвергла себя этой пытке. Я пошла на это, не сумев сдержать гордыню, и сама выкопала ямку для своего сердца, а теперь стояла над ней и думала: как же так получилось? Я ведь не этого хотела… А чего?