— А вот и наш бастард! Что, дошел-таки до кухни? — с победным видом воскликнул он.

Старый помещик взмахнул рукой так ловко, что кожаная плеть полоснула Жюстена по лицу, от уха до уха.

— И Районант тебя приветливо встретил, — продолжал глумиться Ларош. — Ждал тебя, да. И я тоже — чтоб вышвырнуть из дома. Ты всего лишился, слышишь? Всего! Имени, денег, наследства. Я от тебя отрекся. Больше водить себя за нос не позволю!

За спиной у него показались Алин и Сидони. С изумлением уставившись на бывшую любовницу отца, Жюстен не успел уклониться от второго удара хлыстом, оставившего отметину теперь уже у него на лбу.

— Хватит! — крикнул он, почти не ощущая боли. — Плевать на деньги и остальное. Главное, что я сохранил свою честь, чего про вас не скажешь.

— Ты? Честь? Да кто ты есть? Деревенщина! Неуч! Бастард! Ну-ка, Алин, покажись!

Ларош грубо схватил молодую женщину за локоть. На ней было зеленое шелковое платье с вызывающим декольте, но выглядела она растрепанной, с заплаканными глазами.

— Вот, Жюстен, познакомься с новой хозяйкой замка! Рыжая красотка, которую ты в свое время прогнал. Но в койке она хороша и умеет меня ублажить, как все шлюшки ее породы. В церкви уже вывесили объявление, свадьба — на следующей неделе. Скоро я ее обрюхачу, и наконец-то у меня будет сын — родной сын, а не приблудный пес вроде тебя! Который к тому же норовит цапнуть хозяина за руку!

Он снова замахнулся, но Жюстен, стряхнув оцепенение, схватился за хлыст обеими руками и, сколько было силы, дернул к себе. Старик пошатнулся, но на ногах устоял. И тут же сделал шаг назад, отклоняясь и крепко удерживая рукоять.

Ортанс испуганно закричала. Со двора в кухню вошли Леандр с Алсидом.

— Если хотели, чтобы я ушел, надо было прямо сказать! — В Жюстене прямо-таки бурлила ярость. — Но зачем убивать Районанта? Жестоко и подло мстить невинному коню, оставлять его гнить в деннике. И это сделали вы, по вашим же заверениям, большой любитель лошадей!

— Я никого не люблю! — взвизгнул Ларош, тараща глаза. — Скажи, что толку любить животное, ребенка, женщину? Никакого толку! Единственная приятность на этом треклятом свете — удовольствие в постели с продажной девкой!

У Жюстена горели пальцы, которыми он сжимал хлыст. Он сделал шаг по направлению к отцу, потом еще и еще. Скоро они стояли в метре друг от друга.

— Можете называть меня бастардом, плевать! — сказал он. — Оскорбляйте сколько хотите. Сегодня же я уеду подальше от вашего замка и денег!

— Да, моих денег ты прикарманил немало! — Ларош никак не мог успокоиться. — Но больше ни су не получишь. Вчера приезжал нотариус, так что рента твоя аннулирована. И деревянная шкатулка, где ты хранил свои сбережения, тоже у меня. Ты вовремя уехал, Жюстен. У меня как раз было время навести порядок.