— Не ставь вопрос таким образом!

Его мысли ужасают. Неужели он и правда думает, что я не люблю его или разлюбила?

Но доказывать любовь, когда настаиваешь на расставании…

— Именно так и буду ставить. Если любишь — не уйдешь. А если уйдешь, значит, не любишь!

— Тебе нужна здоровая женщина, а не инвалидка! Здоровая женщина, которая родит тебе здоровых детей! — кричу я, вырвав руки из его хватки. Выдыхаюсь на последнем слове, но через некоторое время продолжаю скрепя сердце: — Я тебя люблю. И никогда не смей упрекать меня в обратном. Очень сильно люблю и хочу, чтобы ты был счастлив. Даже если… если это будет не со мной, а с другой женщиной… Понимаешь?!

— Реня умеет сказать красиво. Это самое красивое признание в любви, которое я когда-либо слышал. По-всякому мне бабы признавались, но вот так — никто.

— Господи, — устало выдыхаю я, — ты хоть слышал, что я сказала?

— Слышал. Все до последнего слова. А теперь ты меня послушай. С чего ты взяла, что можешь что-то решать за меня? Вот я могу решать за двоих, а ты нет.

— Почему?

— Потому что ты сейчас легко можешь натворить глупостей. Но я этого не позволю. Можешь ругаться, упрекать в бесчувствии…. хоть возмущайся, хоть плачь, хоть истери… Я просто хочу сохранить то, что мы построили, потому что ты сейчас этого сделать не сможешь.

Я сижу в замешательстве, смотрю в его серые глаза, пытаюсь уложить в голове услышанное, но Вадим не дает мне зациклиться на одной мысли:

— Пойдем, — говорит он и тянет за руку, поднимая с дивана, — у меня для тебя есть подарок.

— Только не говори, что кольцо.

— Нет, не кольцо. Лифчик я могу без тебя купить, а кольцо нет. Боюсь, размер не угадаю.

— Что это? — Еще некоторое время назад я, горя нетерпением, со всех ног понеслась бы в спальню, но сейчас меня захватывает неловкость. Мне самой немного непонятная, но она есть. — Скажи, что это. А то я… боюсь.

— Ничего особенного… приятная мелочь.

«Приятная мелочь» ждет меня на кровати. И это совсем не мелочь. Это огромный плюшевый медведь, почти с меня ростом.

— Это он? Это для меня? — тупо переспрашиваю я, снова захлебываясь от детского восторга.

— Все девочки любят игрушки, а я, по-моему, тебе ничего такого не дарил.

— Любим, конечно. Особенно мишек. Особенно белых. Боже, какой большой… и такой мягкий… — прижимаю его к себе и обнимаюсь с ним, как с человеком.