И он сказал, что у меня вспыльчивый характер.

Сердце застучало у меня в горле, но я стояла на своем и выдержала его взгляд. Он воспользовался теперь уже свободным пространством между нами, чтобы шагнуть ко мне, неустойчивая ярость бушевала в его глазах.

Что-то заставило его остановиться. Он выдохнул и провел рукой по своей груди таким изысканным способом, будто верил, что он был спокойным, прежде чем проскрежетать:

— Иди в свою комнату, прежде чем я сделаю что-то, о чем буду сожалеть.

Секунду назад именно туда я и собиралась пойти, хотя с тех пор, как он потребовал этого, моя комната была последним местом, где я хотела бы быть. Он, наверное, велел бы Юлии запереть за мной дверь, и если бы мне пришлось вытерпеть еще одну минуту одиночества, я бы взорвалась желтым конфетти.

Он предоставлял мне выход, который я должна была принять, но мои ноги отказывались двигаться, даже когда разум говорил мне убираться отсюда. Так много противоречивых чувств смешалось внутри, толкая мою систему. Иван использовал меня, расправляясь со своим врагом. Ронан предал, похитил, отверг и запутал меня. Я уставилась на него, впиваясь ногтями в ладони, пока хаос внутри умолял о выходе.

Его глаза посуровели, и угрожающим тоном он пригрозил:

— Уходи.

Я была предупреждена, так что, в сущности, у меня не было оправдания тому, что лилось из моего рта. Подумав, я обвинила во всем мадам Ричи.

— Укуси меня.

Он смотрел на меня в течение секунды, которая показалась вечностью, а затем, жестокий, недоверчивый смешок вырвался из него, демонстрируя острые резцы. Вытерев рукой невеселый смех, он процедил сквозь зубы:

— Не говори, что ты не просила, kotyonok.

Одним движением он схватил меня за шею и притянул к себе. Это грубое действие лишило меня дыхания, которое вырвалось с шипением боли, когда он сильно прикусил мою нижнюю губу. Но когда он успокоил укус мягким прикосновением своего языка, пламя вспыхнуло, распространяя жидкий огонь между ног.

Если поцелуй был шахматной игрой, то я была новичком в очках. А он был мошенником, который вытер доску начисто и надурил меня сверху.

Мой разум сейчас страстно ненавидел этого человека. Я попыталась оттолкнуть его, отвернуться от его губ, но железная хватка на моем затылке не ослабевала. Мое тело приняло другую позу. Она вдыхала его жар, умоляя о большей силе, большей интенсивности, большем трении — гораздо большем. Горячее прикосновение его губ и вкус корицы вызвали отчаянный гул в моей крови, притягивая так близко к краю, что холодный пот боролся с адом внутри. Он скользнул своим языком по моему, создавая тяжелую боль в моей сердцевине, которая рассеяла все мысли на лихорадочную секунду.