— Я тоже команд не слышал, — согласился Платон.

У потухших костров остались замерзшие насмерть люди. Редко кто обратил на них внимание, к этому уже привыкли. Значит им судьба такая.

Недалеко застонал укрытый теплой дохой офицер.

— Каппель, Каппель, Каппель, — заголосили рядом казаки.

— Что с ним случилось? — спросил Платон.

— Искупался в ледяной воде.

Генерал Капель, возглавлявший авангард, имел неосторожность отъехать в сторону и провалился под лед. Ему посоветовали переобуться, но он пренебрег полезным советом и отморозил себе ноги. Впоследствии у него развилась гангрена ног. На одной из остановок врач без усыпления и наркоза простым ножом отрезал генералу пятки и пальцы ног. Перед операцией ему дали лишь горькой водки. Позже генерал, желая подбодрить солдат, забрался с чужой помощью на коня, получил воспаление легких и окончательно слег.

Заметно похолодало, чтобы не замерзнуть, беглецы надели на себя все что могли. Все с нетерпением ждут появления долгожданной деревни, но она упорно не появлялась. Люди и лошади выбились из последних сил.

Наконец в полдень раздался радостный крик:

— Барга! Крыши завиднелись!

— Деревня!

Показались серые приземистые дома, засыпанные до крыш снегом, забеленные снегом ветхие изгороди и овины. Все явственней становился лай собак. Люди стали вытягивать шеи, чтобы что-нибудь разглядеть. И увидели, как над избами из труб завился белый и черный дым. Ветер метал его по всей деревне. Увидев деревню, беглецы выразили всеобщую радость. Их лица просветлели.

Солдаты и беженцы густо заполнили все улицы и деревенские избы. Уснули там, где смогли приткнуться. Многие уснули прямо на улице. Маленькая деревня не смогла всех уместить. Перелыгиным посчастливилось, им удалось устроиться в теплую избу. Сотня Кострикина осталась ночевать на открытом воздухе.

Среди ночи у Платона неожиданно поднялась температура. Он все время кашлял и хрипел. Ему не хватало воздуха, кружилась голова.

— Ты что не спишь, Платон? Заболел? — спросила Дарья.

— У меня кажется, тиф.

— Терпи до рассвета, мне сейчас не найти врача.

Всю ночь Платон хватался за края кровати, метался и буйствовал, как в бреду. И эта ночь выдалась для него маетной. Несколько раз его мучили приступы кашля, а после полуночи от него сон и вовсе ушел. Едва на горизонте померещился рассвет, Дарья привела врача. Платон лежал на полу, укрывшись полушубком. В лице ни кровинки, губы посинели, в глазах светился лихорадочный блеск. Недвижимый утомленный взор уставился в потолок.

Врач, осмотрев Платона, строго сказал Дарье: