Перевоспитать Бонни после ее длительного отсутствия, болезни и отъезда Скарлетт в «Тару» уже не представлялось возможным. Мать пыталась держать в руках подраставшую избалованную Бонни, но, как она ни старалась умерить своеволие девочки, у нее мало что получалось. Ретт всегда вставал на защиту ребенка, как бы возмутительно девочка себя ни вела и какие бы глупые желания ни высказывала. Он развивал в ней способность говорить и действовать по-взрослому, внимательно выслушивал ее и делал вид, что поступает так, как говорит она. И Бонни встревала в разговор взрослых, когда ей заблагорассудится, часто перечила отцу и пыталась поставить его на место. Он же только смеялся и не позволял Скарлетт шлепать маленькую девочку по рукам даже в виде символического наказания.

«Не будь она такой хорошенькой, я сошла бы с ума, – сетовала Скарлетт, отмечая, что упрямством дочь пошла в нее. – Она обожает отца, и он, если захочет, заставит ее вести себя хорошо».

Но Ретт не имел ни малейшего желания переделывать характер Бонни. Что бы она ни вытворяла, ей все сходило с рук, и, пожелай она луну, отец, если сумел бы до нее дотянуться, достал бы и луну. Он безгранично гордился красотой дочери, ее локонами, ее ямочками на щеках, ее исполненными грации жестами. Ему нравилось ее озорство, непоседливость и своеобразная манера выражать свою любовь к отцу. Сколько бы Бонни ни капризничала и ни упрямилась, Ретт видел перед собой очаровательного ребенка, и у него просто не поворачивался язык прикрикнуть на нее. На отца, который служил для нее богом и центром ее маленького мира, дочка молилась, и Ретт не хотел лишиться бесценного сокровища из-за пары резких и необдуманных слов.

Бонни повсюду тенью следовала за отцом. Она будила его ни свет ни заря, сидела с ним за столом, попеременно орудуя то в его, то в своей тарелке, располагалась впереди него в седле и никому, кроме отца, не позволяла раздевать и укладывать себя спать в небольшую кроватку, стоявшую рядом с его постелью.

Скарлетт забавляло и трогало то, что ее крошка вертит отцом как хочет. Кто бы мог подумать, что из Ретта выйдет примерный и серьезный отец? Бывали дни, когда сердце Скарлетт пронзали стрелы ненависти, если она видела, что Бонни в свои четыре года понимает Ретта лучше, чем она, его законная жена, научилась его понимать за много лет, и помыкает им как хочет, о чем она, взрослая женщина, могла только мечтать.

Когда Бонни исполнилось четыре годика, Мамми принялась ворчать, что негоже маленькой девочке «сидеть в одном седле с отцом да в раздутом платье». Ретт прислушался к ее словам, как он прислушивался ко всем советам нянюшки, касающимся воспитания девочек. Вскоре для Бонни был приобретен рыжий пони с длинной шелковистой гривой и белым хвостом, а также миниатюрное дамское седло, отделанное серебром. Конечно, лошадка предназначалась для всех детей, поэтому Ретт купил седло и Уэйду. Но мальчик предпочитал играть с любимым сенбернаром, а Элла вообще боялась животных. Таким образом, пони, получивший кличку Мистер Батлер, поступил в полное распоряжение Бонни. Ей, правда, не понравилось, что приходится ездить в дамском седле, а не сидеть как отец, но, когда он объяснил, что сидеть в дамском седле гораздо труднее, она успокоилась и быстро овладела секретами верховой езды. Ретт гордился тем, что его дочь отлично держится в седле и лошадь ее слушается.