Когда Ретт наконец пришел к выводу, что пони усвоил науку и ему можно доверить Бонни, радость девочки не знала границ. После первого победоносного прыжка скачки на пару с отцом потеряли для нее всякий интерес. Скарлетт невольно смеялась, видя, какой гордостью и восторгом горят лица отца и дочери. Она считала, что новое увлечение быстро пройдет, Бонни обратит свое внимание на что-то еще, и тогда соседи вздохнут свободно. Однако Бонни очень понравилось прыгать через препятствие. Вскоре от беседки в конце заднего двора до барьера пролегла дорожка, и теперь каждое утро пронзительные крики подолгу оглашали окрестности. Дедушка Мерривезер, который в 1849 году колесил по всей Америке, припомнил, что именно так кричали индейцы, сняв с побежденного скальп.

Спустя неделю Бонни попросила отца поднять планку на фут с половиной от земли.

– Только когда тебе исполнится шесть лет, – возразил Ретт. – Ты будешь большая, сможешь высоко прыгать, и я куплю тебе лошадь покрупнее. У Мистера Батлера ноги не очень длинные.

– Очень даже длинные. Я уже прыгала через розовые кусты у тети Мелли, а они огромадные!

– Нет, надо подождать, – сначала твердо говорил Ретт, но постепенно его решительность таяла под непрекращающимися просьбами и капризами.

– Ну хорошо, – однажды утром со смехом сказал он и поднял белую планку выше. – Но если ты свалишься, не смей плакать и винить во всем меня!

– Мама! – прокричала Бонни в сторону спальни Скарлетт. – Мама! Смотри на меня! Папа мне разрешил!

Скарлетт, которая расчесывала волосы, подошла к окну и, улыбаясь, посмотрела на крохотную возбужденную фигурку, нелепую в испачканной голубой амазонке.

«Право слово, без нового костюма не обойтись, – подумала она. – Вот только как заставить ее снять этот грязный?»

– Мама, смотри!

– Я смотрю, дорогая, – улыбнулась Скарлетт.

Когда Ретт поднял и посадил дочку на лошадь, Скарлетт в приливе материнской гордости, глядя, как она уверенно и красиво держится в седле, крикнула:

– Ты очень хорошенькая, моя радость!

– Ты тоже, – расщедрилась Бонни и, ударяя каблуками в бока Мистера Батлера, галопом помчалась по двору к беседке.

– Мама, смотри, как я прыгну! – кричала она, нахлестывая пони.

«Смотри, как я прыгну!»

Скарлетт показалось, что она когда-то видела нечто подобное. Было что-то зловещее в этих словах. Но что? Почему она не может вспомнить? Она снова посмотрела на маленькую девочку, красиво сидящую на несущемся пони, и нахмурилась, ощутив холодный страх в груди. Бонни летела вперед, ее кудри развевались, голубые глаза горели.

«У нее папины глаза, – подумала Скарлетт. – Голубые глаза ирландца, и она вся в него».