– Как уезжать? Куда? – испугалась Марина. – Я не поеду!

Дмитрий удивленно поднял голову, и женщина горячо заговорила:

– Нет, ты торопишься! Здесь обжитое место, цивилизованные люди. Здесь богатый торг, запасы, здесь Москва рядом! С Василием договориться можно, раз такая беда. И с Сигизмундом… – она поняла, что заговаривается, и резко закончила: – Я не поеду!

– Милая, я тоже не хочу. Но надо!

– Не хочу! – воскликнула царица и выскочила из избы, оставив супруга в полном недоумении.

* * *

Этот разговор Дмитрий начинал еще несколько раз, упираясь в глухое: «Не хочу!»

Знал бы он, что точно такие же уговоры и так же часто царица Марина слышала от атамана Заруцкого! И точно так же отвечала воеводе отказом.

Хрупкая польская красавица никак не могла решить, что для нее важнее. Любовь – с великолепным Иваном Мартыновичем, непобедимым могучим воеводой, или царский титул – но рядом с бородавчатым карликом.

Как назло, любовь и титул больше не желали находиться рядом, разъезжаясь в разные стороны. И сердце гордой шляхтечки рвалось вместе с ними на части… Трон – или любовь? Любовь – или трон?

Ведь уехать можно только с кем-то одним!

Дмитрий Иванович оказался не способен распорядиться, чтобы жену связали по рукам и ногам и бросили в повозку. Дотерпев до самого предела, вечером двадцать шестого декабря царь вошел в дом-пятистенок Марианны и сказал:

– Оставляю тебе в охрану атамана Корелу и две сотни казаков. Решай скорее, и то как бы за тебя сие кто-то иной по-недоброму не решил! А мне пора.

И поутру государь всея Руси поднялся в седло, уводя кованую боярскую рать на юг, к Калуге. И буквально даруя влюбленной Марине объятия статного красавца!

Однако миновал «медовый» месяц, и в дверь царицы постучался одетый в броню и рысий плащ воевода Михаил Заруцкий.

– Прости, моя царица, но ждать воли твоей я более не могу, – прямо при всей свите пробасил он. – Дорога зовет. Оставляю тебе две сотни донцов в охрану, бо шляхта способна учинить всякое. Решай скорее, чего тебе по сердцу, а то как бы за тебя сие кто-то иной по-недоброму не решил. Всегда твой слуга!

Он поклонился и вышел прочь.

– Чего это он? – удивилась фрейлина княгиня Слуцкая, перекладывавшая старые платья из сундука, дабы не запрели, не слежались, не гнили.

– Дело ратное… – задумчиво ответила царица. – Бросай это тряпье и подай мне шубу. По торговым рядам желаю прогуляться. Хочу алого бархата купить. И себе, и тебе, и всем остальным.