Не знаю, куда иду, но что-то внутри меня говорит о том, что я выбрала нужное направление. Мне нравится быть одной, в компании ночного морского бриза, исследовать безлюдные сады, вдыхать запах травы и соли. Замечаю, что в стеклянном домике горит свет, – там я проведу следующие две недели, погруженная в шахматы и сердечную боль. Я иду по каменной дорожке, считая шаги в первый из тринадцати раз. Интересно, когда взойдет солнце, не превратится ли бесценное спокойствие в комок обнаженных нервов?

Прекращаю считать шаги, когда замечаю его, но не скажу, что напугана. Возможно, мне следует удивиться, обнаружив его здесь – в это время, в этом месте, – уникальное совпадение, но мое внутреннее чутье говорит, что все так и должно быть.

Вот зачем я здесь – чтобы увидеть Нолана.

Он стоит во весь рост, спиной ко мне, перед знакомым портретом. Фотографию Маркуса Сойера переместили в стеклянный домик вместе с тремя другими – чемпионы мира, которые одержали свою победу здесь, в Венеции. Завтра, когда начнется первая партия, они будут следить за ней вместе с остальными и наблюдать, как вершится история.

Я смотрю, как расслаблены плечи Нолана, и думаю, что мне делать дальше.

Думаю развернуться.

Думаю о своих окоченевших конечностях и сестрах, оставшихся в комнате.

Вспоминаю взлохмаченные волосы Нолана, коробку с фруктовыми колечками и его широко распахнутые глаза, когда он сказал: «Там был Каспаров^◊».

Вспоминаю, как он утыкался носом в мой пупок, его любовь к шотландской партии и как мне нравилось быть с ним, что немного пугало.

Сильно пугало.

Я решаю идти дальше. Вперед, по пустой дорожке. Как будто я ладья. А Нолан… должно быть, он все-таки слышит, как я открываю стеклянную дверь и захожу внутрь, но даже не оборачивается и никак не показывает, что замечает мое присутствие. Он продолжает изучать фотографию деда – темные глаза смотрят на темные глаза, упрямый подбородок рядом с упрямыми бровями.

Я подхожу, встаю рядом – достаточно близко, чтобы почувствовать жар его тела, – и говорю:

– Я изучала его партии.

На что он просто отвечает:

– Да?

Я скучала по его голосу. Точнее, скучала по тому, как звучит его голос, когда мы вдвоем. Богаче, ниже, чем обычно. Не буднично, без острых краев. Я скучала по тому, как его голос проходит через мое тело.

– Потому что не могла заставить себя изучать твои.

– Точно, нет ничего скучнее.

Я выдыхаю нервный смешок: