Я поморщилась.

– Не знаю. Это трудно объяснить. Я планировала провести следующие несколько лет иначе. И трудно принять то, к чему тебя склоняют словно бы силой. Это значит – я изменю всю свою жизнь. В одночасье.

– Верно. Так и будет. Но я действительно хочу, чтобы это случилось. Потому что ты моя. Только моя.

Мы снова замолчали. Не было никаких споров, никаких вопросов – «выйдешь ли ты за меня». Ничего подобного. Нам оставили два варианта: да или нет. Связать жизни или расстаться навсегда. И я должна была принять решение, как поступить, до того, как вернёмся в Скарборо.

А пока я от нечего делать задумчиво смотрела по сторонам. В душе было пусто, я была страшно вымотана и казалась себе выеденным яйцом: ни одной эмоции, кроме замешательства, не осталось. Люди в баре болтали о своём, ели и пили. Каллигены за большим круглым столом резались в покер и громко шутили – два одинаковых дьявола друг против друга. Стоял шум голосов, перед очагом играли живую музыку в стиле кантри. Я никогда бы не подумала, что смогу побывать в таком месте, как это, с такими людьми, как все они.

Это была не моя жизнь. Хотела бы я, чтобы она стала моей?

Я привыкла к совсем другой, спокойной и размеренной: она была распланирована от и до. Она была социально приемлемой, её одобрила моя семья. После школы – колледж. Затем – престижная работа. Мама думала, что я перееду в город побольше, разумеется, и займусь своей карьерой. До тридцати мне не нужно было бы беспокоиться о замужестве; мама часто говорила, чтобы я не повторяла её ошибок и не заводила семью и детей слишком рано.

Я плыла по течению и соглашалась с ней, не зная, чего хочу сама, всё это время. Но сейчас, задаваясь этим вопросом, задумалась, как планирую прожить свою жизнь?

Хочу ли я видеть возле себя всех тех людей, на которых похожа моя мать? Хочу ли всё это? Добропорядочных соседей, красивый большой дом или просторную одинокую квартиру. Дни, которые буду проводить на работе, шаг за шагом поднимаясь по карьерной лестнице. Быть может, стану главным редактором престижного издательства, как и мечтала. А может, даже перееду в Нью-Йорк, Лос-Анджелес или Сан-Франциско. Буду ходить в спортзал по утрам, вечера проводить в одиночестве в своих апартаментах, а может, в баре с подругами. Буду носить деловые костюмы, стильно обрежу волосы, буду ездить на такси и заказывать кофе младшей помощнице по офису. Хочу ли я этого в самом деле?

Я снова обвела взглядом бар.

Мужчина с гитарой, на котором были тёмные брюки, клетчатая рубашка и шляпа с пером, закончил играть; ему налили выпить. Адам громко рассмеялся, удачно пошутив, и другие мужчины тоже расхохотались. Женщины не самые шикарные, опрятные или ухоженные, в джинсах и рубашках или летних лёгких юбках выглядели так, словно им дела не было до чьего-то мнения. Из настежь открытого окна доносился скрип сверчков, и на многие мили вокруг бара, крохотного Уили и нескольких ранчо цивилизации не существовало. Это был не тот мир, к которому меня вела мама.