– А что, если я тебе скажу, что у Жерико тоже есть надежда? Смотри, – указывает он пальцем на белый флаг. – Белый цвет чего?

Неуверенно тяну:

– Надежды…

– Именно. И посмотри на композицию: слева люди обессилены и приняли свою участь, справа же готовы бороться.

Действительно. Знакомые мне детали раскрываются по-новому. Уильям открыл для меня это полотно будто шкатулку с сюрпризом.

– Но мне нужно их сравнить, – напоминаю я о задании де ла Фонна.

– Давай подумаем. – Серые глаза сверкают. – Искусство девятнадцатого века во Франции олицетворяет период глубоких социальных, политических и культурных перемен. Де ла Фонн дал тебе задание проанализировать два выдающихся произведения, которые отражают дух той эпохи. – Он замолкает в ожидании моего продолжения.

Румянец заливает щеки.

– Мне стыдно признаться, но я…

Уильям наклоняется ближе:

– Хочешь, я дам тебе все ответы?

Его дыхание щекочет мне кожу. Я смотрю на него словно завороженная и, облизнув пересохшие губы, киваю. Его взгляд опускается на мои губы, отчего в жилах закипает кровь. Мы одни… Во всем Лувре ни души. Только он и я. Осознание этого окутывает необъяснимой таинственностью весь процесс. Это настолько сюрреалистично, как будто и правда сон.

– «Плот „Медузы“» воплощает трагические события, – начинает он свою лекцию. – Картина стала своеобразным протестом против тирании и отражением негодования по отношению к политической системе. – Его лицо наклоняется ближе, я вижу темные крапинки в серых глазах. – Сила этого произведения – в отчаянии выживших.

Я сглатываю нервный ком, а он продолжает околдовывать меня:

– На другой чаше весов «Свобода, ведущая народ» тысяча восемьсот тридцатого года. Женская аллегория свободы, возвышающаяся над толпой восставших, стала одним из самых узнаваемых символов свободы в мире, – шепчет он мне в губы. – Свобода с обнаженной грудью, раскрепощенная, желанная. Скажи, пожалуйста, ты можешь сделать выводы?

Несколько раз моргаю. Сосредоточиться не получается, но проигрывать эту битву не хочется. Я делаю шаг вперед и вовсе сокращаю расстояние между нами. Сердце колотится с неистовой силой.

– «Плот „Медузы“», – шепчу я и вижу, как его адамово яблоко дергается, – отражает хаос и борьбу за выживание. – Я замолкаю и встаю на носочки.

Серые глаза заволакивает темнота. От волнения у меня в ушах барабанной дробью бьется пульс, но я заставляю себя продолжить:

– «Свобода, ведущая народ» вдохновляет своей яркой символикой, в ней искрятся возрождение и освобождение.

Уильям ведет носом вдоль моей скулы и берет меня за талию, удерживая на месте, но при этом приподнимая над полом. У меня перехватывает дух.