Я часто заморгала, пытаясь прогнать слезы. Мне хотелось, чтобы все это оказалось сном, но реальность отвешивала мне пощечины одну за другой. Зак дрожал от холода и тихо постанывал от боли, и я боялась даже представить, сколько еще синяков и ссадин спрятано у него под одеждой.

– Хорошо, – сказала я, призвав на помощь всю свою выдержку. – Я сейчас вызову такси.

– Не надо, моя машина там. – Он едва заметно кивнул в сторону стоянки.

Я мысленно похвалила себя за то, что не вытащила из сумочки водительское удостоверение.

– Ты можешь встать?

Снова кивок. Зак оперся ладонями о заснеженный бордюр, и от контраста белого снега и запекшейся крови на костяшках его пальцев мне стало дурно. Он с трудом поднялся на ноги и пошатнулся. Я резко подалась вперед и обняла его за пояс, отчего Зак тихо застонал.

– Что… что такое? Я сделала тебе больно? – в ужасе спросила я.

– Ребра, – просипел он сквозь стиснутые зубы. – Ребра сломаны.

Звук, похожий на скулеж щенка, защекотал мое горло.

Зак медленно направился в сторону стоянки. Он спотыкался на ходу и пошатывался, будто был пьян. Я шла рядом, готовая в любой момент подхватить его. Добравшись до машины, Зак забрался с ногами на заднее сиденье и прислонился спиной к двери.

Всю дорогу мы ехали молча, и я каждые несколько минут смотрела в зеркало заднего вида, чтобы убедиться, что Зак по-прежнему в сознании. Мне было страшно за любимого. Я хотела обнять его, утешить и зацеловать все раны на теле, но сделать это мешала непреодолимая стена из недомолвок, которую Зак воздвиг между нами после травмы Рири.

В квартире семьи Калиф было холодно и неуютно. Чувствовалось, что здесь никто не жил уже несколько дней. Когда мы переступили порог прихожей, Зак попытался снять громоздкие ботинки, шнурки которых были развязаны и болтались в разные стороны, но снова застонал от боли. У него на лбу выступила испарина, а губы побледнели, отчего запекшаяся на них кровь стала казаться еще ярче.

– Давай помогу. – Я опустилась перед ним на колени и стянула обувь, а потом поднялась и помогла снять куртку.

Придерживаясь за стены, Зак дошел до своей комнаты.

– Ти, – шепотом позвал он, избегая моего взгляда, – надо снять футболку.

– Подними руки.

Я схватилась за края ткани, но Зак покачал головой.

– В ящике стола ножницы. Разрежь ее. Я… не смогу поднять руки.

С каждой минутой нахождение рядом с ним становилось все более невыносимым. Мне одновременно хотелось накричать на него и потребовать объяснений, разреветься, как малое дитя, а потом обнять и никогда больше не отпускать.

Я пыталась держаться и сохранять хладнокровие, но, когда разрезала ножницами футболку и увидела торс Зака, рваные всхлипы сдавили грудную клетку, а по щекам хлынули горячие слезы. Он был весь в синяках, ссадинах и крови.