На лице мамы отразилась жгучая ярость, но она перевела дыхание, промокнула слезы рукавом кофты и продолжила:

– Он напился так сильно, что потерял над собой контроль и сказал одно предложение, после которого я избила его сковородой и выгнала из дома. Благо он был не в состоянии стоять на ногах, поэтому не смог дать мне сдачи.

Все это время я наивно полагал, что самолично выгнал этого ублюдка из нашего дома. Теперь же, узнав правду, я не мог понять, что чувствую больше: досаду или радость от того, что мама не совсем безнадежна и сама догадалась, с каким уродом связалась.

– Что он сказал тебе? – спросил я охрипшим голосом.

Мама подняла голову и устремила на меня полный печали взгляд.

– «Надо было сильнее бить этого узкоглазого выродка». – Ее плечи содрогнулись от нового приступа плача. – Закари, я ужасная мать, слепая и недалекая, но я люблю тебя, всегда любила. Как только поняла, что впустила в дом человека, который посмел поднять руку на моего сына… – Она прижала к губам ладонь, пытаясь заглушить плач.

– Я говорил тебе…

– Я не поверила, потому что была уверена, что ты все еще ждал возвращения отца и поэтому пытался избавиться от его соперника. – Мама всхлипнула. – Я не оправдываю себя. Такую никудышную мать и врагу не пожелаешь. И мне очень жаль.

– Ты могла попытаться поговорить со мной. Попросить прощение… Нет?

Она покачала головой.

– Я не заслужила твоего прощения. Просить его – в очередной раз проявлять эгоизм. А я и так достаточно долго была эгоисткой по отношению к тебе.

Хриплый смешок оцарапал мою грудь и прокатился по губам.

– Ты не просто эгоистка, мам, а самая настоящая дура. – Я с неимоверным трудом поднялся с пола. – Я нуждался в тебе. Не важно, какой ты была: плохой, невнимательной, недалекой или слепой. Ты была нужна мне. Все, что от тебя требовалось, – просто быть рядом с сыном. Вот и все. Но ты и этого не сделала.

Я повернулся к ней спиной и медленно поковылял в свою комнату. Каждый шаг, отдалявший меня от матери, ощущался как путь к пропасти. Мне отчаянно хотелось, чтобы она окликнула меня, чтобы сделала хоть какую-то попытку наладить наши отношения.

Вся правда в том, что я, взрослый мужчина, до сих пор нуждался в ней. В материнской любви, заботе, защите и ласке.

Когда услышал ее тихие шаги и почувствовал на плечах тепло ее мягких рук, я мысленно поблагодарил господа. Мама осторожно развернула меня к себе и крепко обняла. От ее объятий сломанные ребра прострелило новой болью, но я терпел, стиснув зубы, и беззвучно плакал на плече матери.

– Я люблю тебя, сынок, – шептала она и гладила меня по волосам, даря тепло, которое я так жаждал ощутить на протяжении десяти лет. – Прости меня. Я очень сильно люблю тебя и горжусь тобой, mon fils.