Я спрятал лицо в ладонях, желая отгородиться от полного горечи взгляда мамы.

– Désolé maman^[26], мы уже давно утратили статус сплоченной семьи, которая решает проблемы сообща, – сказал я без доли сарказма.

Я чуть ли не на физическом уровне ощущал взгляд мамы. Он сверлил мой висок будто дрелью, но я не отнимал ладони от лица, пока черепную коробку не раздробил ее следующий вопрос:

– С тех пор, как тебя начал бить Саймон?

Я медленно убрал руки и в упор посмотрел на побледневшую маму. Она сжимала в руках лопатку, совсем забыв про завтрак. От сковороды начал доноситься запах гари.

– Ты подслушала наш с Тиной разговор? – убийственным тоном спросил я.

Мама покачала головой, и по ее щеке потекла слеза.

– Я давно знала.

Если бы над нашим домом пролетел космический корабль с пришельцами, я бы, наверное, даже не шелохнулся.

Мама знала? Все это время она знала?

– Что? – глупо переспросил я.

От запаха подгорелой яичницы, над которой уже поднялось облачко дыма, у меня защипало в носу. Или это из-за подступающих слез?

Наконец мама выключила плиту, бросила лопатку в раковину и села за стол напротив меня. Она не смотрела на меня и с усердием теребила торчащую из рукава свитера нитку.

– К сожалению, я узнала об этом слишком поздно.

Мне казалось, будто меня стукнули по затылку бейсбольной битой. В голове роились десятки вопросов, но я не мог ухватиться ни за один из них. Боль во всем теле после вчерашнего боя уступила новой – более острой и нестерпимой. Той, что потрошила сердце и кромсала душу.

– То есть все это время ты знала, что твой ублюдочный муженек издевался надо мной, и закрывала на это глаза? – гневным шепотом спросил я, пытаясь сдержать бушевавший внутри ураган злости, ярости и обиды.

– Нет! Все было не так. Я… начала догадываться, что что-то не так, после возвращения из Франции. Ты тогда замкнулся в себе, стал озлобленным и постоянно где-то пропадал. А потом набил эти татуировки…

Я горько рассмеялся.

– Тебя мои татуировки всегда волновали больше, чем я сам. Из примерного удобного мальчика я превратился в того, от кого соседи просили своих детей держаться подальше, – моментально вспыхнул я, потому что мама вскрыла самый большой гнойник, который слишком долго зрел глубоко под кожей. – Да, мама, я перестал тебе доверять, потому что ты привела в дом человека, который испортил мне жизнь. Сейчас все это в прошлом, но одного не изменить: тебя не было рядом, когда я в этом нуждался.