Кейт попыталась приподняться на локтях, но слишком ослабла, чтобы двигаться. Несколько мгновений спустя рядом с ней возник Джонни с крошечным розовым свертком. Кейт взяла на руки свою новорожденную дочь, вгляделась в сморщенное личико, формой напоминавшее сердечко. Головку девочки облепили мокрые темные кудряшки, а кожа была белая-белая, совсем как у мамы, и губки такие трогательные, такие красивые, Кейт в жизни ничего подобного не видала. Ее окатило волной любви – такой гигантской, что словами и не опишешь.

– Привет, Мара Роуз, – прошептала она, поглаживая кулачок размером с виноградину. – Добро пожаловать домой.

Взглянув на Джонни, она увидела, что в глазах у него стоят слезы. Он наклонился, и Кейт почувствовала прикосновение его губ, нежное и мимолетное, точно взмах бабочкиного крыла.

– Я люблю тебя, Кейти.

Мир вокруг вдруг показался ей идеальным. Еще никогда в жизни она не чувствовала себя такой счастливой и точно знала – что бы ни случилось, этот светлый момент, это прикосновение рая она запомнит навсегда.

Талли вымолила на работе еще два дня отпуска, чтобы побыть с Кейт и ребенком в их первые дни дома. Когда она звонила начальнику, ей казалось, что это совершенно необходимо, что без ее помощи Кейт не обойдется.

Лишь теперь, через несколько часов после того, как Кейт и Мару выписали, она поняла, что ошибалась. Пользы от нее было как от сломанного микрофона. А вот миссис Маларки вихрем металась по дому, приносила Кейт еду, не дожидаясь просьбы, с неправдоподобной ловкостью меняла крошечные, размером с носовой платок, подгузники, учила дочь кормить грудью. Талли всегда считала, что матери умеют это по умолчанию, инстинктивно, – но, видимо, не все так просто.

А чем помогала сама Талли? Ну, иногда, если повезет, ей удавалось рассмешить Кейт, но чаще та лишь вздыхала, и на лице ее выражалась одновременно бесконечная любовь к младенцу и бесконечная усталость. Сейчас Кейт лежала в кровати, держа ребенка на руках.

– Разве она не красавица?

Талли взглянула на розовый сверток.

– Еще какая красавица.

Кейт, счастливо улыбаясь, погладила пухлую щечку.

– Ты поезжай обратно в Нью-Йорк, Талли, а? Я не обижусь, правда. Вернешься, когда я чуть оклемаюсь.

Талли отчаянно старалась скрыть облегчение.

– Если честно, меня уже заждались на работе. Они там без меня вообще не справляются.

Кейт понимающе улыбнулась.

– И я без тебя не справилась бы, ты же знаешь?

– Правда?

– Правда. А теперь поцелуй свою крестницу и езжай работать.