Это был вопрос на миллион долларов. Почему ей все время мало? И как объяснить это Джонни?

Кейт, может, и не одобрила бы, но точно поняла, да только ей в последнее время было не до разговоров, вечно дела какие-то. Может, в этом и проблема? Талли чувствовала, что они с Кейт будто бы… на разной волне. Их жизни разошлись в разные стороны. После той вечеринки они почти и не разговаривали.

– Тебе придется мне довериться, Джонни.

– Тут одно неверное движение – и мы превратимся в «Джерри Спрингера»[123], нас перестанут воспринимать всерьез. – Хмурясь, он повернулся к Талли: – Что у тебя на уме?

– Ты не поймешь, – сказала она единственное, что знала наверняка.

– А ты попробуй.

– Я хочу оставить след.

– Двадцать миллионов человек на тебя смотрят каждый день – это на след не тянет?

– У тебя-то есть Кейт и дети.

Он понял. Это было ясно по его лицу, по знакомому взгляду – «бедненькая Талли», – который преследовал ее всю жизнь, как бы далеко она ни бежала, как бы высоко ни забиралась.

– А-а.

– Я хочу попробовать, Джонни. Ты мне поможешь?

– Я тебя хоть раз подводил?

– Всего один – когда женился на моей лучшей подруге.

Рассмеявшись, Джонни направился к двери.

– Одна попытка, Талли. А там решим. Договорились?

– Договорились.

Следующие несколько недель прошли под знаком этой договоренности. Она пахала как сумасшедшая, не отдыхая ни минуты, оставив жалкие попытки притвориться, будто у нее есть жизнь за пределами работы.

Но теперь, когда момент истины наконец настал, она вдруг испугалась. Что, если Джонни прав и ее гениальная идея скатится в дешевую мелодраму?

В дверь кабинета постучали.