– Был когда-то… Я имею в виду Алексиса и… да нет, ерунда… старая история.

– Вы его знали, когда он был музыкантом?

– Да.

– Тогда я вас понимаю. Когда он играет, он мне тоже друг…

– Он часто играет?

– Нет. Alas^[142]…

Молчание.

Вернулись к принятым нормам.

– А вы откуда? Подданная Ее Королевского Величества?

– Well… Yes и… нет. Я… – продолжила она, вытягивая руку, – я отсюда…

Ее рука очертила все: костер, детей, их смех, собак, лошадей, луга, леса, реку, капитана Хаддока, усадьбу с просевшей крышей, первые звезды, полупрозрачные, и даже ласточек, которые, в отличие от нее, силились очертить своими скобочками все небо.

– Здесь очень красиво, – прошептал он.

Ее улыбка затерялась где-то вдалеке.

– Сегодня вечером, да…

Встрепенулась:

– Джеф! Ну-ка закатай свои треники, а то спалишь их, малыш…

– Уже пахнет жареной свининой! – раздался чей-то голос.

– Джеф! Мешуи! Мешуи!^[143] – подхватили другие.

И Джефу пришлось присесть и закатать перед прыжком свои треники из стопроцентной синтетики с тремя адидасовскими полосками.