– Если ты хочешь злиться на своего мужа, то злись на него.

– Что?

– Злись на своего мужа. Он этого заслуживает. Ты этого заслуживаешь. С тобой поступили паршиво, и ты имеешь право чувствовать себя паршиво. В этом нет ничего плохого. А вся чепуха с вибрациями и негативной энергией – это просто, извини, но я думаю, что это просто эскапизм и попытка замолчать проблему.

Брэнди недоверчиво фыркнула и какое-то время презрительно смотрела на Элизабет, но потом, видимо, собралась с силами, глубоко вздохнула, сложила руки перед собой и натянуто, но дипломатично улыбнулась.

– Я так и знала, что этот ваш дом принесет одни проблемы, – сказала Брэнди.

– Какой дом?

– «Судоверфь». Не стоило нам прекращать нашу кампанию.

– Какую кампанию?

– Моя группа, мое Соседское сообщество, выступала против его строительства.

– Так это были вы?

– Мы перестали протестовать после знакомства с тобой. Я подумала: ладно, вроде она приятная, может, все будет не так уж плохо. Теперь я вижу, что сильно ошибалась.

– Но почему вы были против?

– Элизабет, я так стараюсь, чтобы мои дети росли в атмосфере добра и благополучия. Ты серьезно думаешь, что я хочу, чтобы они каждый день проходили мимо этого здания по дороге в школу? Здания, излучающего, будем честны, энергию несостоятельности и неполноценности? Ну вот как появление в городе всех этих людей с низкими вибрациями поможет мне стать лучшей версией себя? Как это поможет моим детям? Нет, я не хочу, чтобы такое было рядом с ними.

– Просто отвратительно говорить так о людях, которые не настолько богаты, как ты.

– Богатство – это физическое воплощение душевного состояния человека, – сказала Брэнди. – Деньги – это вознаграждение от вселенной за то, что ты позитивный и достойный человек.

– Ясно, – сказала Элизабет. И когда она заглянула в безмятежные немигающие глаза Брэнди, ей вдруг показалось, что она смотрит на парадные портреты нескольких поколений династии Огастинов, на людей, которые совершали самые мерзкие поступки, лишь бы разбогатеть, а потом поздравляли себя с тем, что они до этого додумались.

Но прежде чем Элизабет успела что-то сказать, из глубины магазина раздался громкий крик Тоби:

– Мам!