– Это здорово.

– Мне кажется, что теперь наши дела налаживаются. Мне кажется, что теперь я наконец-то смогу простить его. И за это я должна поблагодарить тебя.

– Я рада это слышать.

– Вот почему мне грустно говорить, что мы с тобой больше никогда не сможем общаться. – Брэнди склонила голову набок и нахмурилась. – Так грустно. Правда. Очень грустно.

– Брэнди, если это из-за той ночи возле клуба, то ты должна знать…

– Я не осуждаю тебя, Элизабет. Вовсе нет. Ты имеешь право творить любые непотребства, как тебе будет угодно. Если вы с мужем хотите крутить шашни на стороне, это ваше личное дело. Просто мы с Майком снова на правильном пути, и сейчас у нас непростой период, и я не могу допустить, чтобы подобные мысли вторгались в мой вихрь.

– Твой вихрь?

– Это создает неправильные вибрации. Надеюсь, ты понимаешь. Но я хочу, чтобы ты знала, что я тебя прощаю.

– Ты меня прощаешь?

– Да. Потому что прощение посылает очень мощный сигнал. Оно очищает от негативной энергии. Так что, Элизабет, я сейчас прочту за тебя небольшую молитву. Я хочу сказать, что я тебе благодарна и прощаю тебя, а сейчас я тебя отпускаю.

Она слегка сжала плечо Элизабет, улыбнулась, дважды похлопала ее по руке и направилась к детям, сидевшим в задней части магазина.

– Брэнди, послушай. Я знаю, что тебе было нелегко. Я знаю, что ты несчастлива.

Брэнди развернулась.

– Я очень счастлива.

– Да, ты так говоришь, но я думаю, что это неправда. Я видела твою комнату тишины. Видела доску желаний. Я знаю, что ты мучаешься. Хочешь поговорить об этом? Поговорить по-настоящему?

Брэнди выпрямила спину.