Они идут по коридору в крыло Элизабет, в комнату, которая когда-то станет ее личной спальней.

– Инвесторы обеспокоены, – говорит Бенджамин. – Они не хотели бы принимать активное участие в ведении дел. Эти заинтересованные стороны предпочитают держаться в тени.

– И почему же?

– В основном потому, что это подставные компании.

– Что?

– Ну ты же понимаешь, офшорные счета, анонимные бенефициары, вот это все. Из-за рубежа поступает куда больше денег на недвижимость, чем ты думаешь, и это всегда требует некоторых юридических махинаций, пары-тройки творческих поправок в документах.

– Насколько творческих, Бен?

– Слушай, ну я же говорил тебе, что финансирование проектов – это бизнес в стиле барокко, сложный алхимический процесс, и иногда идеально подходящие ингредиенты можно обнаружить в самых неожиданных местах. Хотя недавно я задумался, почему в Америке их называют магнатами, а в России – олигархами. Странно же, да?

– Наш дом финансируют русские?

– Ой, вот черт, я же подписал грозные соглашения о неразглашении этой информации, так что не буду ни подтверждать, ни опровергать, ладно?

– Но ведь это все законно, правда?

– Естественно. Просто наши инвесторы имеют такой налоговый статус, который может пройти тщательную проверку Налоговой службы, а может и не пройти. Так что они стараются не привлекать к себе внимания. Вот почему эти конкретные иски для нас нехилая такая загвоздка.

Тоби появляется снова, раскрасневшийся, и восторженно подкатывается к двери спальни.

– Пап, знаешь, что нам надо сделать? Нам надо остаться здесь на ночь!

– Конечно, сынок, отличная идея.

– Нет-нет! – восклицает Бенджамин. – Нет, нет и нет! Вы ни при каких обстоятельствах не должны находиться здесь без моего ведома, ясно? Вход на территорию запрещен.

– Правильно, – говорит Джек. – Нельзя же, чтобы мы обо что-нибудь споткнулись и получили травму. За это могут привлечь к ответственности, так ведь?

– На самом деле у нас очень хорошая страховка. Очень и очень хорошая.