Брэнди скрестила руки на груди и стиснула зубы, как будто само упоминание о «Частном клубе» было для нее личным оскорблением.

– Они могут показаться незначительными, – продолжала она, – но они имеют свойство накапливаться. Даже тоненькая струйка воды может разрушить самый прочный фундамент, если не мешать ей, если ее не замечать. Тогда я ничего не замечала. Я жила на автопилоте. Но уж сейчас-то замечаю.

– Но неужели ты действительно думаешь, что если просто отгородиться от неприятных вещей, если цензурировать музыку в своем доме и выступать против заведений, которые тебе не нравятся, то ничего плохого никогда не случится?

– Я просто хочу быть уверена, что вся энергия, которая достигает моей семьи, – это позитивная энергия. Я хочу быть уверена, что все наши мысли – это позитивные мысли. Год назад мы чуть не расстались, но с тех пор были сосредоточены только на нашем будущем счастье, и посмотри, какой результат. Нам никогда еще не было так хорошо вместе.

И Элизабет уже собиралась возразить – на том основании, что есть большая разница между настоящим счастьем и игнорированием своего несчастья, – когда вспомнила, что сказала Тоби не так давно, в тот день, когда давала ему слойки с яблоками: «Думай только о том, насколько счастливым ты будешь в будущем». В тот день она пыталась научить Тоби вычленять свои сиюминутные желания, отделять эти желания от настоящего и перенаправлять в русло еще не случившегося. Разве не так всегда поступала она сама? Разве не тот же самый метод всегда срабатывал для нее – смотреть в будущее, воображать его лучшим, чем настоящее? Она вспомнила все то время, что провела наверху во «Фронтонах», представляя свою будущую жизнь, видя себя в другом месте, другим человеком. Тогда она обожала маленькие бумажные гадалки, которые они складывали с подругами, и каждый раз с волнением открывала клапан, чтобы узнать, где она будет жить, за кого выйдет замуж, чем будет заниматься, кем в конце концов станет. И теперь, оглядываясь в прошлое, Элизабет вдруг подумала, что вся ее жизнь – своего рода бесконечный эксперимент с маршмеллоу, что она все откладывает и откладывает на потом, ожидая, что будущее окажется лучше настоящего, каким бы ни было это настоящее. Маленькой она думала: «Вот бы съехать от родителей, тогда я буду счастлива». Потом она съехала от родителей, перебралась в Чикаго и стала думать: «Вот бы найти хороших друзей, поселиться в хорошем районе, построить хорошую карьеру, встретить хорошего парня, тогда я буду счастлива». А потом она обрела все это и стала думать: «Вот бы выйти замуж, тогда я буду счастлива». Выйдя замуж, она стала думать: «Вот бы родить ребенка, тогда я буду счастлива». И наконец: «Вот бы переехать в дом получше, в идеальный дом, в наш дом на всю жизнь, и тогда я буду счастлива». Она припомнила все свои последние затеи – с «Судоверфью», с «Частным клубом» – и удивилась, как мало они на самом деле отличались от зацикленности Брэнди на доске желаний. Элизабет считала себя человеком куда более прагматичным, чем Брэнди, куда менее склонным к самообману, но, кажется, в одном важном аспекте они вели себя совершенно одинаково. Они обе справлялись с проблемами сегодняшнего дня, вкладывая все ресурсы в фантазии о завтрашнем.