Эти сайты занимают такие высокие позиции в выдаче как раз потому, что часто ссылаются друг на друга, поскольку ранжирующий сайты алгоритм, помимо прочего, основывается на количестве ведущих на них внешних ссылок. Его логика такова: чем больше ссылок, тем больше авторитетность, и обычно так и есть – за исключением тех ситуаций, когда небольшая группа энтузиастов ссылается друг на друга, а следовательно, укрепляет позиции друг друга: например, посвященный фтору сайт A ведет на посвященный фтору сайт B, который ведет на сайт C, который ведет на A, который снова ведет на B, и так далее, и тому подобное, и так создается рекурсия, из-за чего алгоритму кажется, что на каждый сайт переходили тысячи раз, хотя на самом деле это было одно и то же небольшое число людей. При этом на обособленный, но по-настоящему авторитетный сайт, объясняющий, что нет, фтор не ядовит, ссылаются очень редко, потому что его аудитория реагирует вяло – мол, тоже мне новость, – а люди, которые верят, что фтор ядовит, верят в это со всей страстью. И получается, что в этом конкретном случае алгоритм поддерживает не авторитетные источники, а те, которые вызывают интенсивные переживания. Одержимость. Азарт. Праведное возмущение. А значит, обособленные, беспристрастные, научно объективные сайты, опровергающие теорию отравленной воды, попадают примерно на пятую страницу результатов поиска, что с точки зрения количества просмотров или переходов по ссылкам означает, что их с тем же успехом могло бы вообще не существовать. (Среди специалистов по поисковой оптимизации давным-давно ходит шутка: «Где лучше всего спрятать труп? На второй странице результатов поиска». Естественно, Лоуренс никогда не слышал этой шутки и даже не знает, что такое поисковая оптимизация.)

А дальше новый этап: Лоуренс возвращается в свои сомнительные группы в «Фейсбуке» и пишет, как он изначально не поверил в их заявления, но потом «провел исследование, чтобы составить собственное мнение», в результате чего обнаружил, что, к его ужасу и смятению, истинность этих заявлений «подтвердилась», и в этот самый момент принятие, поддержка и любовь от членов каждой из различных групп окутывают Лоуренса теплым летним рассветом. Подобного внимания он не удостаивался с тех самых пор, как ему отключили алгоритм поддержки пользователей, и так для него начинается второй золотой век «Фейсбука», когда люди делятся с ним собственными историями открытий и смены убеждений, рассказывают, что прошли точно такой же путь, что и Лоуренс, и поэтому точно знают, что он чувствует сейчас; во всех этих историях о прозрении и преображении есть знакомый религиозный колорит – нечто в духе «я был потерян, но теперь обрел путь», «я был во тьме, но теперь вижу свет», – и Лоуренс, не вполне это сознавая, находит в них утешение.