Антонио тоже присоединился к ним.

– Где ты нашел кухарку?

– За швейной машинкой.

– Звучит угрожающе, – заметил Антонио.

– У женщин часто больше одного таланта, Антонио. Если тебе повезло, то талантов два. Они могут приготовить как ньокки, так и… фрикадельки.

– Следите за словами, мальчики. Тут леди, даже три. – Джерри отпила глоток вина. – Что вы готовите?

– Ньокки с шафраном, – ответила Энца.

Карузо запустил пальцы в миску с только что натертым пармезаном.

– Я путешествую с кругом своего собственного сыра.

– Уж лучше, чем с женой, – откликнулась Джеральдина.

– Весит он точно больше, – сказал Карузо. – Моя малышка Доро предпочитает Италию. Она перекрашивает виллу.

– Мы работаем, а твоя Доро развлекается, – пожал плечами Антонио.

– Тебе нужна жена, Антонио, – сказал Карузо.

– Ни за что. Я сам покрашу свою виллу.

– Женщины придают жизни форму и смысл, – заверил Карузо.

– Тебе лучше знать. Ты всегда то с одной, то с другой, – заметил Антонио.

Энца выкладывала дымящиеся клецки в миску, пока Лаура медленно помешивала соус. Затем Лаура передала ложку Энце, та добавила в сковороду чашку сливок и, обернув посудным полотенцем рукоятку половника, полила соусом исходящие паром ньокки.

– Итальянцы в конце концов всегда оказываются на кухне, – объявил Антонио. – Это наша судьба.

Зазвенел колокольчик.

– Я открою. Возможно, это моя истинная любовь. – Джеральдина проскользнула сквозь низенькие, как в салуне, дверки.