Я встала, отряхнула песок со своей льняной юбки и направилась к храму, как обычно делала после обеда. Когда я проходила мимо, Tío Рикардо поднял голову в мою сторону.

– Инес, ты ведь почти закончила?

Мне нужно было ответить ему вежливо. С каждым днем это давалось все труднее и труднее. Я жила в страхе, что дядя раскроет мою тайну. Рядом с ним я едва сдерживала горе и гнев.

– Я зарисовала всю предкамеру, закончила детальный набросок сокровищницы и уже нанесла базовые цвета. Осталось прокрасить детали.

– Хорошо, – ответил дядя.

– Рикардо! – крикнул Уит.

Мой дядя застонал в свою чашку. Раздраженно вздохнув, встал и потащился к группе туристов. Они смотрели на него с благоговейным восхищением, впервые увидев археолога в своей стихии: густые взъерошенные волосы, удобные брюки и стоптанные сапоги до колен, лицо в морщинах, загорелое и обветренное от жаркого солнца. Tío Рикардо прекрасно смотрелся на фоне древних памятников, и я поняла, почему несколько дам начали обмахиваться веером.

Я уже собиралась продолжить свой путь к храму, когда мой дядя внезапно отвернулся от группы и зашагал обратно к нам, помрачнев. Он рухнул на камень, который использовал в качестве импровизированного стула. Из его загорелого кулака торчали два письма.

Любопытство заставило меня остановиться.

– Что это?

Абдулла улыбнулся.

– Приглашение?

Tío Рикардо явно взвешивал свой ответ, и с каждой секундой его лицо становилось все более хмурым. Если бы кто-нибудь решил вырезать его бюст, это было бы самое подходящее выражение. Мой дядя в своем самом естественном состоянии.

– Мне не нравится твое самодовольство, – проворчал в ответ мой дядя.

Я опустилась на камень.

– Приглашение куда?

– На ежегодный новогодний бал в «Шепердсе», – весело ответил Абдулла. – Твой дядя никогда не ходит.