– Почему ты не хочешь пойти? – спросила я.

Мой дядя вздрогнул.

– Потому что это означает, что мне придется уехать отсюда, когда нам предстоит столько работы. Я никогда не объявлю о нашей удаче и доверяю большинству членов команды. И все же наивно полагать, будто это открытие долго пробудет незамеченным. Очень важно зафиксировать все находки с должной и отстраненной объективностью, прежде чем некомпетентные джентльмены, называющие себя археологами, нагрянут на Филе. Те еще идиоты.

Он почти убедил меня. Но я вспомнила суровые черты лица Tío Рикардо, когда он говорил о папе, вспомнила, как он заставил меня поверить, что мама и папа погибли, затерявшись в пустыне.

Моему дяде следовало выступать на сцене. Он бы разбогател.

– Никто не заглянет сюда во время бала, – тихо сказал Абдулла, подхватив нить разговора. – Не забывай, что я останусь поддерживать порядок, поскольку меня не приглашали.

– Как я и сказал. Идиоты, – ответил Tío Рикардо. – Большинство из них – прославленные охотники за сокровищами, крадущие все, что можно сдвинуть с места. Действительно, все: гробы и мумии, обелиски, сфинксов. Буквально тысячи артефактов. Как мало тех, кто заботится о надлежащем учете, кто понимает необходимость знания и сохранения прошлого Египта.

– Но поскольку они египтяне, их часто исключают, как и меня, – с тихой яростью произнес Абдулла. – И пока я остаюсь в невыгодном положении в своей сфере исследований, ни одна из наших находок не будет передана Службе древностей.

У меня заныло сердце. Обман моего дяди разобьет его сердце вдребезги.

– Рикардо, – Абдулла протянул руку. – Дай его мне, пожалуйста.

Дядя молча протянул Абдулле второе письмо, и тот прочитал его один раз, затем второй.

– Я не понимаю, – сказал Абдулла. – Масперо аннулировал ваш фирман? Но почему?

На лице моего дяди вспыхнул гнев.

– Я подозреваю, что ублюдок сэр Ивлин имеет к этому какое-то отношение.

– Ты должен пойти на бал, – сказал Абдулла. – И все исправить. Ты знаешь, что поставлено на карту.