– И он до сих пор помнит? – Пайпер задумчиво сворачивает бумагу и засовывает все назад. – Вы и правда хорошие друзья.

– Братья, – кивает Гэри, – даже если ссоримся, все равно братья.

Когда они подъезжают к Мирамару, солнце начинает садиться. Это паршиво: искать отца ночью по всему городу, хоть и маленькому, не хочется. К тому же им еще ехать обратно, и машину нужно сдать в том же Росарио.

В городе тихо, спокойно. Они проезжают его полторы улицы с небольшими, но чистенькими домиками, кое-где уже загорается свет. Появляются и гостевые виллы – видно, что курорт. Заметив на улице одинокую женскую фигуру, Пайпер просит остановиться. Она приоткрывает окно и высовывается наружу.

– Буэнас ночес! – доносится ее радостный голос.

Они с женщиной перебрасываются какими-то фразами – Гэри ни слова не понимает, – а потом Пайпер отчетливо, но с испанским акцентом произносит «Гэри Джеймс».

Любопытство заставляет тоже высунуть нос. Женщина – ей лет шестьдесят, не меньше, – тут же узнает это имя и добродушно указывает рукой в сторону севера.

Нутро начинает неприятно ныть: зря Пайпер договаривается, ее ведь и запомнят. И мужик из Росарио, и эта женщина, и даже девушка на ресепшене в Буэнос-Айресе. Это плохо, хотя если тело хорошо спрятать, то пока найдут, их уже сложно будет вычислить. Мало ли в Штатах рыжих девчонок да молчаливых громил. Но прятать тело точно придется.

– На север едем. – Пайпер машет женщине на прощание и падает обратно на сиденье. – Он там давно живет, «кинсе» – это сколько, пятьдесят? Нет, это «синкуэнта». «Кинсе» – это пятнадцать, значит. Пятнадцать лет он здесь.

– Значит, все его знают, – отвечает Гэри самому себе. Как же тело спрятать? – Показывай дорогу.

Домики сменяются полями и редкими площадками для кемпинга. Нормальная дорога тоже резко заканчивается, и «Тойота» недовольно подпрыгивает на кочках, начиная возмущенно рычать.

– Главное – не пропустить поворот, – Пайпер оглядывается по сторонам, – вон там направо. Донья Чорра сказала, дом не пропустим.

– Ты и имя ее узнала.

– И даже свое сказала.

– Пайпер!

– Ну, не прямо свое. Райли Лопес. Она тоже рыжая, и я ее ненавидела в школе.

– Не знал, что ты умеешь.

– Что, ненавидеть? – Она резко поворачивает к нему голову. – Милый, я все умею.

Вдали виднеется покосившийся старый дом, и Гэри видит, что донья Чорра права: пропустить его невозможно. На нем развевается «Юнион Джек» – самая, нахер, британская вещь в мире.

Свернув на обочину, Гэри резко тормозит. Дышать становится тяжелее – это ведь он. Точно он. На этот раз без сомнений, без ошибок, без «если». Это он. До сих пор горд своей страной, даже если на родине его ждет тюрьма.