Даже если пресс-конференции будут такие, как в начале сезона.

Что, кстати, заставило задуматься… прошло уже несколько месяцев, а Шина больше ни словом не заикалась о видео, которое хотела смонтировать после адской пресс-конференции. Интересно, что с ним стало? Но об этом можно подумать позже, а пока что нужно сосредоточиться на одном: «Нью-Йорк Эрроуз» с Эмбер, их придурошной капитаншей.

Учитывая кошмар, творящийся в моей жизни, встреча с ней совсем не пугала. Даже сейчас, когда я наконец о ней вспомнила, мне плевать. Наоборот: так появилось только больше мотивации вытереть о газон ее жалкое черное сердце.

Я справлюсь.

Я закрыла глаза и расслабилась. Все морально готовились к играм по-своему. Что до меня, то у меня дар выбрасывать из головы лишние мысли и очищать разум. Мне не нужна музыка, чтобы собраться. Достаточно представить игру, и я успокаивалась.

– Пора, Сэлли. – Харлоу похлопала меня по локтю.

Я открыла глаза, ухмыльнулась, глядя на нее снизу вверх, шлепнула по самой крепкой ягодице планеты, и мы вместе пошли на поле.

– Потом расскажешь, как ты умудрилась вернуть себе место, – шепнула она на ухо.

Я хлопнула ее по заднице еще разок – уж больно она была мускулистой.

– Магия.

Как оказалось чуть позже, «магия» неплохо описывала и сам матч.

Если коротко, мы их разгромили. Целиком и полностью.

Победа витала в воздухе с первой секунды, как мы вышли на поле. Я ощущала ее в крови, чувствовала кожей. На трибунах собрались люди – я никогда не видела подобной толпы. Нью-йоркская команда заняла свою половину поля. Мы еще немного размялись, Гарднер собрал нас, чтобы дать последние наставления, и игра началась.

Не прошло и пяти минут, как Грейс забила.

Три минуты спустя девушка, которая не общалась со мной больше месяца, диким ударом головы передала мяч, и я отбила его в кувырке, перекинув через себя. Только когда Харлоу бросилась ко мне, я поняла, что мяч влетел в сетку. Стоило мне встать на ноги, как она подхватила меня под колени и оторвала от земли, прыгая от восторга.

Она все еще обнимала меня, когда я заметила людей в первом ряду на центральной трибуне. Они вопили, подскочив на ноги: знакомый мужчина в белой кепке, а рядом с ним еще один в футболке с моим номером. По соседству я заметила еще одну свою футболку, только поменьше и другого цвета. Култи, папа и мама.

У меня будто открылось второе дыхание. Я не знала, как он это устроил, как раздобыл такие места, и отчасти не хотела спрашивать. Главное, что они были вместе. Трое людей, которых я любила больше всего на свете, вели себя так, словно выиграли миллиард долларов. И я даже не сомневалась, что Марк с Саймоном тоже болеют за меня с трибун.