Я навострила уши и сосредоточила внимание на окне. Что за заноза в заднице этот дедуля? Если Роудс говорит сыну не заморачиваться по поводу того, что тот скажет…

– Почему он пилит тебя за то, что ты не женишься, а сам женился на той, которая его поколачивала? Это же бессмыслица!

– Довольно, Эйм. Мы знаем, что он за человек, и, к счастью, он приезжает всего пару раз в год…

– Хотя мы живем в часе езды?

Это он верно подметил.

– Я знаю, Эйм, – сказал Роудс успокаивающим тоном. – Он из другого времени. Я уже говорил тебе, что он о многом сожалеет. Он такой, какой есть, и проявляет заботу по-своему. Мне потребовалось много времени, чтобы принять это.

Парнишка хмыкнул:

– Может, пригласим Ору? Она его отвлечет.

Я фыркнула и понадеялась, они меня не услышали.

– Нет, так ее подставлять мы не будем. – Он помолчал и, похоже, усмехнулся. – Хотя идея хорошая! Тогда не будет неловкого молчания… И только представь, какая у него будет физиономия.

– Ага. И она его живо припрет вопросом, почему он так долго не разводился с твоей мамой.

Хлопнула дверь машины, и секунду спустя незнакомый голос сказал:

– Могу порекомендовать компанию, которая подновит тебе подъездную дорогу, Тобиас. Я чуть не рехнулся, пока ехал от поворота.

Я моргнула.

– Дорожка в порядке, сэр, – отозвался Роудс своим «флотским» голосом, как выразился Эймос, когда мы вспоминали день нашего знакомства и в какой ярости тогда был Роудс.

Кто, черт возьми, говорит отцу «сэр»?

– Добро пожаловать! – продолжал Роудс.

Добро пожаловать?

Я прижала ладонь ко рту, чтобы не расхохотаться. Интересно, какое сейчас лицо у Эймоса. Наверное, парнишка покраснел как рак.

На дорожке послышались шаги.