– Эймос, – произнес незнакомый голос, – как мама? И Билли?

– Отлично.

– Так до сих пор не набрал вес? По-прежнему не занимаешься спортом?

Тишина давила. Была оглушительной. У меня прямо звенело в ушах.

– Ему и так хорошо, – произнес Роудс тем же поставленным «флотским» голосом, от которого разило железной выдержкой, упроченной за двадцать лет военной службы.

Шестое чувство подсказывало мне, что добром это не кончится.

На горизонте маячил полный капец.

В основном потому, что у меня уже руки чесались вставить пистон дедушке, который говорил с моим Эймосом подобным образом. Мой славный застенчивый друг, должно быть, сейчас умирал от стыда! Он так стеснялся своей худобы, а тут является этот старый хрен и…

– А было бы еще лучше, если бы ты отдал его на спорт, когда он был маленьким. Трескал бы чизбургеры за обе щеки.

Я зарычала и медленно закрыла книгу.

– Он занимается тем, что ему интересно. – Голос Роудса с каждым слогом звучал все жестче. – И ест более чем достаточно.

Ответное презрительное хмыканье подтолкнуло меня к догадке.

Господи, да это же вылитая… миссис Джонс!

– Мускулы пригодятся, если он хочет однажды обзавестись подружкой. Ты же не собираешься всю жизнь жить сычом, как отец?

Я вскочила на ноги, едва не опрокинув столик.

Если я что-то не предприму, эти двое спалят дом дотла. Редко когда разговор так стремительно катится под уклон… А еще я кое-что поняла.

Эймос и Роудс были нестреляными воробьями.

К счастью для них, у меня была докторская степень по выживанию в пассивно-агрессивной и открыто агрессивной семье. И в отличие от женщины, которую я считала своей свекровью, до конца моих дней целовать в задницу этого старого хрена мне не придется.

Я была должна им. И поквитаюсь!

Я кубарем скатилась с лестницы и появилась из гаража в тот момент, когда Роудс чеканным голосом договаривал: