Роудс смотрел вниз, но покачал головой:

– Не стоит. Я по ней не скорблю.

Это было сказано с затаенной яростью, не иначе.

Должно быть, он сам себе удивился, потому что поднял глаза и нахмурился:

– У нас были плохие отношения.

– Мне очень жаль, Роудс. Извини, что спросила!

На его красивом лице проступило отчужденное выражение.

– Не извиняйся. Ты не сделала ничего плохого. – Он как-то слишком поспешно переключил внимание на палатку и, похоже, резко выдохнул. – Давай разберем и снова соберем вместе с тентом. Нужно убедиться, что все стыкуется и у тебя получается.

Разговор о родителях закончился. Я уже давно уяснила, что личные вопросы лучше держать при себе, но вечно меня заносит…

– Спасибо, что помогаешь! – выпалила я.

– Без проблем, – ответил он, хотя его тон был максимально красноречив.

* * *

Два дня спустя я сидела на краю кровати, дрыгая ногой, и изо всех сил старалась справиться с разочарованием.

По большей части безуспешно.

Я жила предвкушением нашего похода.

Но, как известно, дерьмо случается, и именно это произошло. Перед самым закрытием, когда мы еще были в магазине, Кларе позвонили: ее племянник сломал руку, и они с братом помчались в больницу.

Клара страшно огорчилась – поникла плечами и тяжело вздохнула.

И, разумеется, за такой короткий срок не нашла никого, кто мог бы присмотреть за отцом. У его дневной сиделки были дела, а другие братья… Я точно не знала, но если бы она могла их попросить, то так бы и сделала.

Хотя, опять же, зная Клару, скорее всего, вряд ли.