– Присядь, пожалуйста, – сказал он и полез в шкаф.

Я села на край кровати, зажав руки между ног, а он, покопавшись, извлек две коробки. Они были завернуты в коричневую бумагу и выглядели красиво и аккуратно, как одежда, которую он гладил. Коробочку поменьше он протянул мне, а сам встал на колени, сказав:

– Вот.

Я улыбнулась, медленно разорвала бумагу и достала подарок, обратив внимание на напечатанное сверху название. Рот у меня округлился.

– Это раз ты тянешь с покупкой, – объяснил он, когда я открыла коробку, убрала папиросную бумагу и достала ботильоны без шнуровки, отороченные сверху флисом. – Теперь у тебя не будут мерзнуть пальцы всякий раз, когда выходишь из дома.

Я прижала сапожки к груди.

– Они замечательные! Спасибо!

– А ты примерь.

Он взял мою ступню и поднял. Я молча протянула сапожок, наблюдая за тем, как он надел его и чуть повернул, чтобы села пятка.

– Ну как, хорошо?

Я кивнула – сердце уже барабанило в горле, – а он тем временем надел другой. Я пошевелила пальцами, проверяя, есть ли место в носке, хотя сосредоточиться было сложно: мои мысли занимал только он, стоявший передо мной на коленях.

– Идеально. Спасибо большое! Мне очень нравится, – выдохнула я, одаривая его еще одной улыбкой.

Он протянул руку и передал мне вторую коробку.

– Ну зачем? Не стоило, – сказала я, уже беря ее.

– Тут лишь то, что тебе нужно, – объяснил он.

Улыбаясь, я разорвала бумагу, затем скотч, крепивший крышку, и открыла коробку: внутри лежало что-то мандаринового цвета. Это был пуховик. А бренд – один из самых дорогих, представленных в нашем магазине.

– Здесь треть года – зима, а ты вечно дрожишь, когда прибегаешь, потому что твоя куртка слишком тонкая, – тихо сказал он. – Если предпочитаешь что-то другое, можем вернуть.

Я отложила пуховик в сторону.

И набросилась на него.

В буквальном смысле.