Из меня вырывается грубый смешок, а на глаза наворачиваются слезы. Я выдергиваю руку из его ладоней и тру лицо, чтобы хоть как-то восстановить кровообращение в голове, потому что мне кажется, что я живу в каком-то альтернативном мире грез. Как будто все это происходит не со мной.

Судя по всему, нужно действовать как с пластырем – сорвать. Быстро, безболезненно покончить с этим, потому что я не могу справиться с таким уровнем тревоги в теле.

– Я беременна, – эти слова звучат уверенно и спокойно. Гораздо увереннее и спокойнее, чем чувствую себя я.

Кейд непонимающе смотрит на меня. Его рот открывается и закрывается снова, он мотает головой, будто это поможет заставить реальность вернуться.

– Сюрприз? – неловко говорю я и еще более неловко добавляю: – Прости.

Голова идет кругом, и я чувствую, что мне не помешало бы побыть одной, чтобы собраться с мыслями и переварить происходящее, потому что после сказанного все кажется гораздо более реальным.

– Я только что в больнице узнала и пыталась набраться смелости рассказать тебе. Извини.

– За что ты извиняешься?

– Я не специально. – Он моргает, глядя на меня. – Клянусь, я принимаю противозачаточные, но, очевидно, когда тебя тошнит два дня, схема уже не так идеально работает.

Он проводит рукой по заросшему щетиной подбородку и глубоко вдыхает. Боже, он не произносит ни слова, а мое беспокойство растет в геометрической прогрессии, делится.

Как клетки.

Черт. Да что не так с моей головой?

– Просто ты так молода. – Не те слова, которые я хотела бы сейчас услышать.

– Боже правый. Ты ведешь себя так, будто я глупый подросток. Мне двадцать пять! Перестань обращаться со мной как с ребенком. Это оправдание оскорбительно, – с волнением выдыхаю я. – Думаю, мне нужно провести ночь одной и все обдумать.

Он хмурится и молчит, поэтому я продолжаю:

– Да, да. Это именно то, что мне нужно. И тебе тоже.

Уровень тревоги все повышается. Я ощущаю приближение невероятной паники, поэтому опускаю глаза и зарываюсь в свою огромную сумку в поисках обезболивающих для него. Рукой нашариваю что-то длинное и тонкое, вытаскиваю… морковку?

Из глаз текут слезы, паника нарастает, и я просто откидываю морковь на заднее сиденье.

– Это была морковка? – первые слова Кейда, после того как я сообщила о беременности. Уверена, отличный знак.

Наконец я нахожу флакон с обезболивающим, оставленный Уинтер в комнате на прощание.