– Вот.

– Почему у тебя в сумочке морковь?

Господи. Я и правда сломала ему мозг. Хотя как его обвинишь?

– Сегодня переночую в главном доме.

На секунду он закрыл глаза:

– Черта с два.

Я выпрыгиваю из грузовика, иду к своему джипу и забираюсь на водительское сиденье. Справляюсь ли я? Наверное, все же нет. Но сейчас такой момент, а он только и делает, что хмурится и спрашивает про морковку.

Кейд хватается за дверцу моей машины прежде, чем я успеваю ее захлопнуть, и сверлит меня взглядом.

– Извини, – говорю я. – Я прекрасно понимаю, что не справляюсь.

– Нам нужно поговорить. – Он снова замолкает, и от дурного предчувствия в животе поселяется страх.

– Мне нужна ночь один на один с собой. Чтобы собраться с мыслями. И тебе тоже.

Я жду, что он начнет спорить, и какая-то часть меня хочет, чтобы он взял и закинул меня на плечо, как в тот день, когда мы с Люком прятались от него. Тогда он еще шлепнул меня по заднице и рассмеялся, но теперь он лишь коротко кивает, и у меня сводит живот.

Он захлопывает дверь и барабанит по капоту, пока я негнущимися пальцами поворачиваю ключи в замке зажигания. Я делаю глубокий вдох и переключаю передачу. Отъезжая, я чувствую проходящую по телу дрожь, слезы на щеках и отчаяние, оттого что сбросила на Кейда бомбу и оставила одного.

Даже сворачивая за угол, я вижу его силуэт на подъездной дорожке.

И последняя мысль, прежде чем я потеряю его из виду, заключается в том, что он заслуживает лучшего, а не повторения прошлого. Потому что он настолько благороден, что готов связать жизнь со мной и ребенком.

Даже если это не совсем то, чего он хочет.

32 Кейд

32

Кейд