Мне не нужно проводить ночь одному, чтобы собраться с мыслями. Но по выражению ее лица я понял, что это нужно ей. Такой взгляд я уже видел – взгляд оленя, попавшего под свет фар.

Уилла гордится тем, что плывет по течению, но теперь на ее пути появились пороги, и они сводят ее с ума. За очень короткое время многое для нее изменилось. Я хорошо помню это чувство, но теперь оно ощущается чуть иначе.

Я бы предпочел, чтобы она сходила с ума вместе со мной, но также я понимаю, что не стоит давить на независимую женщину, поэтому и позволил ей уехать.

Но я запрыгиваю в грузовик и еду за ней в главный дом, не собираясь сидеть в одиночестве, пока они с Люком вдвоем находятся под одной крышей.

Куда они, туда и я. Просто это правильно.

Я притормаживаю и глушу двигатель, не сводя глаз с окна гостевой комнаты. Когда свет выключается, я выхожу из машины и пробираюсь внутрь через парадную дверь. Наверное, мне стоит подумать о будущем ребенке – и я подумаю, – но прямо сейчас в моих мыслях только Уилла. Успокаивать ее. Быть с ней рядом.

Оберегать ее.

Я вхожу в тускло освещенную гостиную и вижу отца, сидящего в глубоком кожаном кресле с бокалом бурбона.

С ухмылкой как у гребаного психа.

– Чему ты улыбаешься?

– В кои-то веки ты принял правильное решение.

Я сверлю его взглядом:

– В кои-то веки? Какого черта это значит?

– Налей себе выпить, присядь и перестань строить из себя придурка. Ты меня ни капли не пугаешь.

Тяжело вздохнув, я направляюсь на кухню, наливаю бурбона на три пальца и возвращаюсь в гостиную, на диван.

– Ты правильно поступил, что пришел за ней. Но если с самого начала будете друг перед другом хлопать дверью, у вас будут проблемы.

– Она не хлопала дверью. Ей нужно побыть одной.