Я протягиваю руку, как будто собираюсь дотронуться до его челюсти, но останавливаюсь, не дойдя до нее, и сжимаю пальцы, внезапно застеснявшись.

– Что такое? – бормочу я, вглядываясь в его лицо в поисках подсказки. – Что не так?

Напряжение немного спадает с его лица. Рэнсом улыбается, качая головой.

– Все в порядке, ангел, – отвечает он мягким, теплым голосом. – Я просто задумался.

– О чем?

– О тебе, конечно. – Он усмехается. – О чем я вообще могу думать, когда ты здесь, в моей постели, лежишь подо мной? – Рэнсом прижимается ко мне бедрами чуть плотнее, отрывает одну руку от матраса и проводит ею по моей руке. – Знаешь… Никто из нас не ожидал тебя встретить. Мы так долго были втроем. Только я и мои братья.

Я киваю.

– Знаю.

– Мы никак не ожидали, что в нашу жизнь ворвется такая красавица, – продолжает Рэнсом, поднимая руку и проводя кончиками пальцев по линии моего горла. – В ту ночь, когда мы убили Николая, я не понимал, насколько важна ты станешь для нас. Но, наверное, стоило. В тебе было столько огня. Столько силы. Ты не похожа ни на кого из тех, кого я когда-либо знал.

Сердце пропускает удар, а затем начинает бешено колотиться в груди.

Я не могу отрицать, что между мной и всеми тремя братьями что-то изменилось. Они были монстрами, что преследовали меня, нарушали неприкосновенность моей частной жизни и игнорировали мое личное пространство снова и снова. Они вошли в мою жизнь, пропитанные кровью, и постарались убедиться, что я сохраню их тайну во что бы то ни стало. Потом они превратились в монстров, которые стали защищать меня. Они противостояли всем, кто пытался причинить мне боль или использовать меня. Моей матери, парню с автобусной остановки, Колину. Даже когда они потеряли работу из-за меня, как в случае с Донованом.

После всего этого они теперь стали мне близки.

Сейчас, если быть честной с самой собой, речь идет не только о выживании. Дело не только в этом, есть еще одна причина, по которой я осталась здесь, с ними. Думаю, они все тоже это чувствуют, этот сдвиг, который вдруг произошел в какой-то момент. Но никто из нас никогда не признавал этого вслух.

– Рэнсом, я…

Мой голос затихает. Я понятия не имею, что хочу сказать, а даже если бы и хотела, слова застряли у меня в горле. Что бы вы сказали мужчине, который вошел в вашу жизнь подобно смертоносной тени, но относится к вам лучше, чем большинство людей, которые уже были в ней?

Но он просто улыбается, и его взгляд становится теплым и ласковым.

– Я знаю, красавица.

Когда Рэнсом наклоняет голову, чтобы поцеловать меня, я уже готова к этому и слегка приподнимаюсь с подушки, двигаясь ему навстречу. Рот у него горячий, губы мягкие и нежные, но в то же время настойчивые. Этот поцелуй не похож на тот жесткий, дикий, обжигающий, что я разделила с Мэлисом в вечер встречи с бандой Донована, но от него меня все равно пробирает дрожь до самых кончиков пальцев на ногах.