– Брось, – тихо смеюсь я. – Просто доверься ей и не бойся. Животные все чувствуют.

Обреченно вздохнув, Рэйчел вновь протягивает руку и дает лошади обнюхать себя, при этом ее носик морщится, и она вжимается в меня, будто сейчас и правда чего-нибудь лишится. Когда лошадь одобрительно кивает и утыкается мордой в ее ладонь, Рэйч заметно расслабляется и ласково поглаживает животное.

– Видишь, цела и невредима, – целую ее в висок.

– А мы можем прокатиться на ней? То есть если ей не будет тяжело и она не решит помчаться галопом по всему Техасу в попытке доказать, что еще на многое способна?

Я громко хохочу, чем пугаю животных и заставляю Рэйч улыбнуться.

– Для тебя все, что угодно, малышка Дэниелс.

Пока устанавливаю седло, креплю уздечку, Рэйчел следит за каждым моим движением, и, судя по взгляду, решимость покидает ее с каждой секундой. Провожу ладонью по боку лошади и натягиваю ремень, опоясывающий ее тело. Она недовольно топает копытом и фыркает, когда я заканчиваю и берусь за удила.

– Знаешь, Крис, я передумала. Эта лошадь не выглядит особо довольной, – Рэйч переминается с ноги на ногу.

– Назад пути нет, – вывожу лошадь из стойла и останавливаюсь рядом с Рэйчел. – Давай помогу. Ставь ногу в стремена и отталкивайся от пола.

Жалобно простонав, она поворачивается ко мне спиной, хватается за седло и делает так, как я сказал. Придерживаю ее, пока Рэйчел устраивается и недоверчиво поглядывает вниз. Усмехнувшись, запрыгиваю следом и прижимаюсь грудью к ее спине. Обхватываю поводья и слегка натягиваю на себя.

– Так, ладно, возможно, это не такая уж опрометчивая идея. Если я умру, то последним, что почувствую, будет твой член, прижимающийся к моей попке, – с иронией замечает она.

– Поверь, малышка Дэниелс, у нас с тобой еще много времени впереди, чтобы осуществить куда больше фантазий.

Она оборачивается, чтобы шлепнуть меня, но я натягиваю поводья, и Рэйчел взвизгивает, когда лошадь легкой трусцой выбегает из стойла. Старушка ускоряет темп, и я направляю ее к западу наших границ, навстречу уходящему солнцу. Все ранчо окрашивается в ярко-желтые и розовые тона, делая его не таким унылым. Мы проносимся мимо дома, старого амбара и наполовину разобранного загона. Только сейчас я понимаю, что еще несколько дней назад он был целым. В голове сразу зреет миллион мыслей, для каких целей отец решил это сделать, но я не готов думать об этом сегодня.

Мы минуем пределы нашего ранчо, и, подъезжая к ограждению, я протягиваю руку, чтобы открыть проход. Оказавшись в открытом поле, пришпориваю лошадь, и она срывается с места. Рэйч взвизгивает и вцепляется в мои предплечья. Я кладу руку на ее талию и притягиваю к себе, чтобы наши тела двигались в унисон. Каждый подскок, и мы привстаем, а затем плавно опускаемся в седло. Рэйч быстро подхватывает ритм и понимает, что надо делать, но я не убираю руку, лишь бы не терять ее.