– Вы не долго меня ждете, господин Яшар?

Он жестом пригласил меня сесть в удобное кресло напротив, и, когда я устроилась, обратил на меня внимательный взгляд.

– От этого «господин» мы не смогли избавиться, – сказал он, качая головой и упрекая меня. – Ты можешь называть меня дядей или дедушкой, моя прекрасная девочка.

Я медленно кивнула.

– Хорошо, дядя Яшар.

Он улыбнулся, но эта милая улыбка не достигла глаз. Перевел взгляд на недопитый чай в белой чашке перед собой.

– Ты хотела бы что-нибудь съесть? – сделав глоток, обеспокоенно спросил дядя Яшар.

– Я не голодна, спасибо.

– Как такое может быть? Тогда выпей что-нибудь.

Я заставила себя улыбнуться, не хотелось разбивать ему сердце.

– Хорошо. Тогда мне черный кофе.

Заказав у официанта кофе, дядя Яшар тут же перевел взгляд на вид за окном, взяв в ладонь шаровидный кончик своей серебряной трости, и оперся на подлокотник кресла. Отсюда люди, идущие по набережной, выглядели маленькими, как муравьи. Когда мне принесли кофе, взгляд дяди Яшара все еще был прикован к морю.

Я отпила кофе, и, когда его глаза медленно повернулись ко мне, почувствовала, как дыхание застревает в горле. Любопытство превратилось в огненный шар и двигалось внутри меня, сжигая все на своем пути. Я была уверена, что он мог видеть в моих глазах вопросительные знаки.

– Каран рассказывал тебе что-нибудь о себе? – спросил он, так внимательно рассматривая мое лицо, из-за чего я смертельно боялась допустить ошибку. Было очень легко понять, что дядя Яшар умный человек: любой, кто сможет вырваться из его хватки, будет спасен. Любой неправильный ответ, который я дам, может раскрыть ложь Карана, но если я хотела что-нибудь узнать, нужно было оставаться немного честной.

– На самом деле я мало что о нем знаю, – прошептала я. Дядя Яшар медленно кивнул и улыбнулся, будто ожидал такого ответа. – Каран не из тех, кто любит много говорить о себе, – пыталась я оправдать Карана, но казалось, в этом не было никакой необходимости, Яшар Чакил, похоже, находил это вполне нормальным. Казалось, так и должно было быть.

Сделала еще один глоток кофе, и странное чувство, которого я не могла понять, прокатилось внутри и собралось в груди.

– Я сам мало что знаю о сердечных делах Карана, – признался дядя Яшар, отпивая чай, который, как я была уверена, давно остыл. – Он всегда был мальчиком, живущим внутри себя. Предпочел быть на слуху из-за своей работы, а не из-за женщин.

Он глубоко вздохнул, как будто разговоры о Каране давались ему нелегко. Снова перевел взгляд на Кордон. Линии вокруг темно-карих глаз старика, выдававшие возраст, выглядели как следы кисти, оставленные на холсте жизни. Каждое воспоминание оставалось линией на лице. Я представляла, что более глубокие морщины, похожие на ямки, были его болью.