– Карана бросила мать в очень раннем возрасте.
В душе Карана была большая, нанесенная женщиной рана, которую трудно было залечить, и, возможно, она до сих пор болела.
– Ты удивлена, не так ли? По выражению твоего лица было видно, что Каран никогда тебе об этом не говорил. На самом деле я не удивлен. Каран не может поделиться этим даже с самим собой. Думаешь, уход матери стал единственным, что его ранило? Нет. Каран не такая легкая добыча, как ты могла бы подумать. Он не падает. Даже если упадет, знает, как подняться так, чтобы никто не увидел, что он упал. Я вырастил Карана. Конечно, я не мог уделять ему много внимания, потому что работал, но у парня никого, кроме меня, не осталось.
А что насчет его отца? Почему не осталось никого, кроме деда? У меня было очень много вопросов, но я молчала.
– Что вы имели в виду, когда сказали, что это не единственное, что ранило его? – сказала я, тяжело сглотнув.
– Каран расскажет тебе, через что ему пришлось пройти, когда придет время. Я верю, что расскажет. Вообще-то, когда я приехал сюда, планировал тебе все рассказать, но потом понял, что это будет большой ошибкой. Он должен рассказать тебе все сам, а не я. – Дядя Яшар сделал паузу. – Я просто… я рассказал тебе лишь малую часть того, что тебе нужно знать.
Я знала, что мать Карана умерла, но не знала, что она его бросила. Если он это называл малой частью, чего же еще ожидать? У меня были странные позывы к рвоте, болели вены.
– Это все, чего я хочу от тебя, моя прекрасная девочка. Не оставляй его одного. Каран считает тебя не такой, как все, потому что ты другая. В твоих прекрасных глазах тоже есть следы боли, моя маленькая девочка. Не думай, что я этого не вижу. Я старик, но глаза мои все еще видят. Вы нужны друг другу.
– Я скоро уеду. Всякий раз, оставляя его позади, я оглядываюсь назад, но теперь ты здесь. И… я доверяю тебе. Верю, что вы подходите друг другу. Ты будешь лекарством, исцелишь. – Дядя Яшар остановился и посмотрел мне в глаза. – Если ты станешь еще одной женщиной, которая его бросит… – Он замолчал, не мог говорить, просто продолжал смотреть мне в глаза.
Яшар Чакил ошибался. Не то чтобы его внук заботился обо мне или что-то в этом роде. Все было игрой. Когда он уедет, игра закончится и мы продолжим жить, как два незнакомца, с того места, где остановились. Каран не принял меня, не взял с собой. Я стиснула зубы и посмотрела на сидящего передо мной старика, чье сердце, как мне казалось, было полно боли.