– Что это за девушки? – спрашиваю я его.

– Секс-рабыни.

– И им нельзя никак помочь?

Он поднимает на меня свои тёмные карие глаза, в которых мелькает нечто вроде сожаления. Удивительно видеть сожаление в глазах Зайда, потому что порой кажется, его ничто не волнует, а в особенности человеческие жизни.

– Нет, – отвечает он. – Нельзя никак помочь.

Я не могу представить себе, каково пасть жертвой сексуального рабства, каково быть в числе тех, кого отправят в бордель против воли.

Хватаю Зайда за руку, а он в ответ удивлённо приподнимает чёрные брови.

– А если я попрошу что-нибудь придумать?

– Да хоть на коленях будешь передо мной ползать, я ничем не могу помочь. Распоряжение Вистана.

– Ты уже пошёл против правил и помог Гаю спасти меня однажды, – напоминаю я таким тоном, будто он не знал этого до сегодняшнего дня. – Что мешает тебе снова повторить нечто подобное?

– Желание жить и… Я тогда исполнял повеления Гая – своего друга, а ты…

– Так что же, значит, ты не считаешь меня своей подругой?

– Ты просто жена моего друга, в первую очередь. Так что сорян, Лина, не прокатит. Нейта ты бы смогла уговорить своими чудными глазками, но не меня.

Я убираю руку и зло кошусь на него. Зайд уже собирается залезть обратно в чёрный фургон, однако я решаюсь использовать последнюю возможность его остановить:

– Скажи, ты веришь в Бога?

Он удивляется этому вопросу. Наверняка это было самым последним, что он ожидал услышать. Зайд прикрывает дверцу фургона и опирается о неё спиной.

– Допустим, да, – отвечает он.

– Прямо веришь или всё же моментами сомневаешься?

– Я верю.

На самом деле меня удивляет этот факт. Потому что такие «плохие парни», как Зайд, обычно агностики.