Катя ухватила меня за шею.

— Нет, мам, ты просто обними меня покрепче, ладно? Смотри, мы раскрашивали яички.

Насколько же все было проще, когда единственной проблемой в нашей жизни был дерущийся Ваня.

Офисное здание в этот час начинало гудеть как растревоженный улей. Ароматы кофе заполняли этажи вместе с разнокалиберными запахами духов. Лифт поднимался мучительно медленно, а потому я вдоволь нанюхалась и расчихалась. Людям стоило сильнее заботиться о комфорте окружающих в том, что касалось использования парфюма. Аллергиков с каждым годом становилось все больше.

Охранник на этаже узнал меня сразу и молча пропустил, но в последний момент спрятал взгляд. Меня это нисколько не задело.

Дверь в кабинет Максима была приоткрыта. На короткий миг я замерла на пороге и решительно вошла. Катя сидела там. Поджав под себя ноги, она практически утонула в огромном кресле отца.

Лицо ее было красным от слез. Максим стоял на коленях перед ней и держал в руках стакан воды.

— Мама… — Катя первая заметила меня в дверях.

Максим резко обернулся. Его глаза были опухшими, лицо — небритым. Он казался одутловатым, и неудивительно. Если он вчера много выпил, то сегодня ему однозначно было чертовски паршиво.

— Аля, ты… — Он встал.

Смотрел на меня неверяще, будто не знал, что я должна была приехать.

— Я пришла за дочерью, — ответила глухо.

Катя вдруг вскочила, чем едва не опрокинула стакан. Максим чудом его удержал, расплескав часть воды на себя.

— Мама, мамочка, прости меня! Папа во всем признался! Он сказал…

Я невольно сделала шаг вперед, чувствуя, как слезы подступают. Смотрела на Максима и не могла сказать ни слова. Я была удивлена его поступком.

Он опустил глаза, пряча взгляд. Воцарилась тишина.

— Я… не хотел, чтобы она… Это я виноват, и так правильно. Хватит лжи.

Максим стоял, низко опустив голову. Я молчала.

— Я… я думал, что защищаю нас, — его голос срывался. — Боже… что я наделал… Я думал… Я все разрушил, да?

— Я удивлена, что ты осознал это только сейчас. Катюша, мы уходим?