Дочь заторможенно кивнула. Взглянув на отца на короткий миг, она быстрыми шагами пересекла кабинет и прильнула ко мне. Взяв меня за руку, она сама повела меня вон. Я не знала, как себя вести. Когда мы ехали в лифте, Катя вдруг подняла заплаканное лицо и спросила:

— Мам… Почему папа… — она не договорила.

Я с нежностью коснулась ее щеки, стирая слезинку.

— Потому что люди иногда делают ужасные вещи. Даже те, кого мы любим.

— Я не хочу его видеть, — вспылила она.

— Хочешь пойти ко мне? — Я замерла, с трудом сглотнув ком, что образовался в горле. — Или отвезти тебя к бабушке?

— К тебе. — Катя доверчиво прижалась ко мне.

Я смотрела на наше отражение в зеркальной двери. Мы были такими похожими. И все же между нами разверзлась такая пропасть.

— Я приехала сюда из-за бабушки, — призналась она. — Она разговаривала по телефону с кем-то из своих подруг. Сказала, что мужчины имеют право на маленькие шалости.

Я тяжело вздохнула.

— Нет, дорогая. Не имеют. Любая измена — это предательство, как ни посмотри, но только нам самим решать, сможем ли мы с этим жить как и прежде. Но тебе об этом думать еще рано. Да и не надо.

— А ты правда была у гинеколога? — вдруг переменила она тему.

А я поняла, что не могу пока сказать про свою беременность. Не сейчас.

— Правда. Тебе не о чем переживать, я здорова.

Дверцы лифта разъехались. Когда мы вышли на улицу, Катя неожиданно крепко обняла меня и прижалась лицом к моему плечу.

— Прости, что верила папе… — прошептала она сдавленно.

Я прижала дочь крепче и неосознанно подняла взгляд на панорамные окна. Там, за одним из них, стоял Максим. Одинокий и проигравший. Наконец-то осознавший, что потерял.

Глава 12. Откровение

Глава 12. Откровение

С тех пор как Катя снова стала спать в одной квартире со мной, прошло целых четырнадцать дней. Четырнадцать ночей, когда я спокойно засыпала, прислушиваясь к ровному дыханию дочери рядом, ведь нам приходилось делить один диван.